Помещик. Том 7. Крестоносец - стр. 2

Ворвался в ее покои.

Прошел в глубь.

Резко отпихнул ее в сторону, из-за чего Михримах упала на мягкую кушетку. И, выхватив саблю, замер перед маленьким ребенком, которому и возрасту было около года.

Малыш сидел.

Но, увидев деда, встал. Хоть и стоял неуверенно.

Несколько секунд карапуз ничего не понимал, но, заметив саблю, нахмурился. Что это такое, ребенок не ведал, но ему это совсем не понравилось, отчего малыш сжал кулачки и угрожающе шагнул вперед. Именно угрожающе, несмотря на всю нелепость этого эпитета для этой крохи. Ибо во внешности этого крошечного создания все говорило о желании бороться.

– И это девочка! – воскликнул Сулейман, бессильно опустив саблю, которая выскользнула из руки и упала на пол.

После чего, шагнув вперед, он подхватил внучку на руки, поближе, чтобы рассмотреть. И малышка, не растерявшись, схватила его за нос. Но силенок, чтобы сильно его сжать, у нее не было. От этого поступка Султан рассмеялся и поставил ее на пол. А потом обернулся к дочери и с едкой усмешкой произнес:

– Ну ты и шлюха!

– Отец!

– Не смей оправдываться! В конце концов, эта малышка действительно шанс.

Михримах промолчала.

Сулейман же, чуть помедлив, добавил:

– Андреас выступил в поход. Скорее всего, он атакует мои владения.

– И ты так спокойно об этом говоришь?

– А как я это должен говорить? Плакать и молить Всевышнего о пощаде? – раздраженно фыркнул Сулейман. – Твой грех очень своевременный. И даже если бы эта малышка была дочерью Рустема, то было бы неважно. Твой грех, даже мнимый, мы сможем использовать нам во благо.

– Как же? Насколько я знаю, он любит свою жену и детей от нее. А от близости со мной он пришел в ярость.

– Что же так? Ты не смогла доставить ему удовольствие?

– Он догадался, что я опоила его и…

– Не только шлюха, но и дура… – покачал головой Султан.

– Отец! Прекрати меня оскорблять! Я старалась ради тебя! И благодаря моим усилиям удалось сохранить многие сокровища гарема.

– Ради меня? – скривился он.

– Да! И моя жертва принесла пользу! Во всяком случае, если сравнивать ее с тем позором, что ты испытал у ворот. Как он твоих воинов назвал? Пекарями, которые пришли испечь ему пирог?

– Не тебе о них судить!

– Почему же? Я потеряла свою честь, но смогла сохранить драгоценности и честь твоих наложниц и моей матери. А что сохранили они? Твой позор? Так эти твари даже молчать не смогли! Трех дней не прошло, как вся округа уже знала о том, что произошло там, у ворот. И что Андрей отпустил тебя, разочарованный твоей немощью…

– Заткнись! – рявкнул покрывшийся красными пятнами Сулейман.

– А то что? Зарубишь меня? Не боишься, что все вокруг скажут, будто бы старый Султан только с женщинами и способен воевать?

Отец скрипнул зубами и тихо произнес:

– Не испытывай мое терпение. Ты мне дочь. Я тебя люблю. Но у любой дерзости есть край.

С чем и удалился.

Михримах же улыбнулась ему вослед. С вызовом, но так, чтобы он не видел. Он вел свою игру. Она – свою. И она и без Сулеймана прекрасно знала, что Андреас вышел в поход. Уж что-что, а своих людей в Туле она по осени 1557 года завела. И знала о происходящим там значительно больше отца…

В человеке все должно быть прекрасно: погоны, кокарда, исподнее. Иначе это не человек, а млекопитающее.

к/ф «ДМБ»