Помещик. Том 7. Крестоносец - стр. 11
И останавливаться на достигнутом князь Антиохии не хотел.
Он планировал накидать сюда, в это кишащее противоречиями болото, как можно больше яблок раздора. С той мыслью, чтобы его разорвало как хомяка, выпившего ведро никотина.
Именно поэтому, выступая в этот поход на формально Антиохию, он решил поиграть с образом легиона. Недовольных хватало. Дестабилизация дошла до активной фазы, проявив массу точек кристаллизации оппозиционных османам сил. И теперь он, чертов затейник, давал недовольным знамя и идеологию для борьбы…
Вот все в Трапезунде и притихли, переваривая случившееся.
Но то – аристократы и купечество.
Простой же люд бушевал в самом позитивном смысле этого слова. Люди радовались и поздравляли друг друга. И это пугало… И Андроника IV, и тех «отцов города», которые по факту и подняли мятеж, призвав этого Великого Комнина по матери на престол…
И вот в этой обстановке к городу подошел отряд Баязида…
– Я пришел с миром! – выкрикнул самопровозглашенный Султан Великой Порты, подъехав к воротам.
– С миром он пришел… – буркнул Андрей себе под нос. Но в рупор он выкрикнул совсем иное: – Что тебе нужно?
Немного потупили у ворот, после чего встретились там же, но уже в расширенном составе. К Баязиду вышли и Андрей, и Андроник, и многие «отцы города», и даже местное духовенство.
Общая идея была такова – Баязид провозгласил себя Султаном. Отца он объявил низложенным, ибо его Всевышний покарал за связи с содомитами. Брата старшего он объявил содомитом и также низложил. На словах. Себя же любимого назвал не только Султаном Великой Порты и халифом правоверных, но и борцом со скверной. В том числе и той грязью, что всплыла при взятии Азака. А к весне 1559 года о ней каждая собака в Великой Порте знала.
Одна беда – у Баязида почти не было сил.
И он был пока жив только лишь потому, что ни у Сулеймана, ни у Селима не доходили до него руки из-за подавления восстаний и борьбы с внешними врагами. Этакий Неуловимый Джо из анекдотов. Он это прекрасно понимал и, не жалея своих сил, старался как можно сильнее дискредитировать родителя и брата, а также искал союзников.
– Я не мог не прийти, – говорил он, глядя на Андрея. – Ты спасение для всех правоверных в этих землях.
– А оно мне надо?
– То, что ты сам не исповедуешь ислам, ничего не значит! Ты веруешь в Единого Бога. Ты христианин и человек Книги! Ведь в Коране не сказано, что проводником воли Всевышнего может быть только мусульманин. И мы чтим пророка Мусу, пророка Ису. Чтим апостолов Исы и восхищаемся их духовным подвигом. Ныне же каждому имеющему разум правоверному очевидно – наша страна погрязла в грязи. И упадок морали, веры и ее устоев, завещанных нам Пророком, очевиден!
Баязид сделал паузу и, увидев, что его не перебивают, продолжил:
– Как очевидно и то, что орудием воздаяния содомитам и негодяям Аллах избрал тебя. Как бы то ни было горько осознавать. Но кто мы, чтобы обсуждать волю Бога? Если он, обратив свой взор на людей, не нашел среди детей Ислама достойного и осенил милостью ТЕБЯ, то это следует только принять и следовать за мыслью Господа. Значит, наш упадок и наши грехи очень велики! А потому бороться бок о бок с тобой есть дело очень почетное! Тем более что ты никогда не ставил себя врагом Ислама. А был лишь врагом мерзавцев, прикрывающих себя символами Веры, но оскверняющих ее поступками. А значит…