Помещик. Том 1. Сирота - стр. 6
– Ну коли дело, – нехотя улыбнулся Афанасий, которому эта игра в кошки-мышки с Андрейкой уже начала нравиться. – Ступай, отрок. И помни – по семь раз «Отче наш» читай ежедневно не менее четырёх седмиц.
– Да, отче, – кивнул Андрей и, обозначив поцелуй руки священника, удалился. Со всем почтением и не спеша. Потому что Афанасий вместе с воеводой с интересом наблюдали за ним.
– Чего ты на него взъелся-то? – спросил воевода, когда наш герой покинул храм. – Уже шепотки до меня дошли.
– Умный он.
– Андрейка-то? – удивился воевода.
– Андрейка, – кивнул Афанасий. – Но ум свой таит. Он много чего таит, боясь явить людям. Отрок сей полон тайн. Вот меня любопытство и взяло.
– Вздор какой. Андрейка же в отца своего пошёл. Лихой рубака будет. А умом скуден. Читать, сказывают, его пытались учить, да не выучили. Совсем буквы запомнить не может.
– Может, и вздор, – легко согласился священник, и они переключились на другую тему разговора. В конце концов, к этому Андрейке он всегда сможет вернуться позже. Куда ему деваться то? Не сейчас, так потом, улучив момент, можно будет понять, что с ним не так…
Наш же герой, выйдя из храма, больше своей оплошности не повторял. Демонстративно перекрестился. И не спеша пошёл бродить по городку. А поджидавшие его рядом Устинка и Егорка следом посеменили. Выглядело это крайне забавно. Подросток лет четырнадцати с саблей на поясе, ему великоватой пока, вышагивал впереди. А за ним двое взрослых мужчин семенили. Один из которых тащил в своих руках лук и колчан. Но именно что тащил, а не надевал на себя, демонстрируя, что это не его.
Город был небольшой, поэтому Андрейка, не желая лишний раз пересекаться с отцом Афанасием, решил валить к родным пенатам. И чем быстрее, тем лучше. Проще говоря, ехать в поместье и пытаться разобраться там, что к чему. Может, не всё разорили татары. Может, осталось что ценное, и как-то прожить можно будет. Но для отъезда требовалось иметь хоть какие-то запасы. Это ведь не компьютерная игра, а жизнь. И кушать тут требовалось регулярно. Другой вопрос, что денег было в обрез. И наш герой решил перед покупками прицениться.
Крепость Тулы была в те дни набита народом, словно птичий базар[11] пернатыми какунами. Весь посад сюда перебрался на время, чтобы укрыться от супостатов. И купцы тоже вместе с тем барахлом, которое удалось притащить. Татары отошли поутру. Но люди всё ещё ютились, опасаясь покидать надёжное укрытие.
Главной прелестью такой ситуации оказалась скученность купцов да ремесленников со своими товарами на минимальной площади. И почти все – на виду, из-за чего тульский кремль отчаянно напоминал Андрейке какой-то восточный базар. Да и торговаться можно было с оглядкой на других купцов и служивых. Ведь сын пострадавшего за их жизнь воина торг вести станет. Если такого начать обманывать на виду у людей – проблем не оберёшься. Вступятся же. Обязательно вступятся.
Час ходил да расспрашивал. Два. Купил за полушку немного еды, чтобы утолить голод и себе, и своим холопам. Рабам то есть.
Рабы. Да уж. Эта мысль, конечно, парня немало глодала. Он как-то не был готов к тому, что станет рабовладельцем. Но на Руси рабство было, причём исконно – сразу на момент создания. Однако, в отличие от популярных версий, это отнюдь не крепостное право. Крепостные – это крестьяне, которых прикрепляли к земле, то есть ограничивали им право передвижения. Лично же они оставались свободными. Во всяком случае, формально. Даже в период самого сурового крепостничества, когда реальное положение этих крестьян ближе всего подошло к рабскому.