«Помещичья правда». Дворянство Левобережной Украины и крестьянский вопрос в конце XVIII—первой половине XIХ века - стр. 96

. В 1765 году Екатерину II интересовало: «В чем состоит или состоять должно, для твердого распространения земледельства, имение и наследие хлебопашца?», а в 1766‐м – «Может ли крестьянин иметь в собственности землю или движимое имение?»579. Григорий Андреевич мог не знать содержания вопросов, хотя они уже стали поводом для дискуссии и вызвали довольно резкую реакцию его хорошего знакомого, поэта и драматурга А. П. Сумарокова, о чем писал еще В. И. Семевский580. Но вряд ли петербургскому малороссу была неизвестна формулировка конкурсной задачи ВЭО 1766 года: «Что полезнее для общества, чтоб крестьянин имел в собственности землю или токмо движимое имение, и сколь далеко его права на то или другое имение простираться должны?», которую взялись решать как российские, так и зарубежные интеллектуалы.

Инспектор над классами Морского кадетского шляхетского корпуса, автор его образовательно-воспитательной программы581, руководитель типографии этого заведения, под чьим «смотрением» в ней издавалась разнообразная продукция582, известный в то время знаток древней церковной и светской истории, советами которого пользовались Г. Ф. Миллер, М. М. Щербатов, А. Л. Шлёцер, собиратель рукописей, старопечатных книг583 – Г. А. Полетика находился в центре интеллектуальной жизни Петербурга. И хотя он не был членом ВЭО, а все же не мог не читать его изданий, поскольку знакомился со всей печатной продукцией, появлявшейся в столице и за ее пределами, не только для пополнения собственной библиотеки, но и для отправки друзьям, приятелям – заказчикам из Малороссии. Итак, первые книги «Трудов ВЭО»584 не могли пройти мимо внимания Полетики. Правда, его подход к работе в Законодательной комиссии к тому времени уже выкристаллизовался. Однако и до этого ему могли быть известны позиции как участников конкурса585, так и неконкурсантов, высказывавшихся по крестьянскому вопросу.

Основания для такого предположения дает участие Г. Ф. Миллера (с которым Григорий Андреевич был довольно близок) в ознакомлении Екатерины II с идеями лифляндского пастора, немца Иоганна Георга Эйзена. Как утверждал английский русист Роджер Бартлетт, Эйзен, который с 1750 года и до самой смерти выступал и боролся на практике за наделение крестьян земельной собственностью и за их освобождение, благодаря официальному историографу получил на личной аудиенции в 1763 году возможность представить свои предложения императрице, а в 1764–1766 годах воплощать их в жизнь в имении графа Г. Г. Орлова в Ропше586.

В 1764 году в петербургском немецкоязычном журнале Sammlung russischer Geschichte, издаваемом Г. Ф. Миллером, появилась – по мнению Л. А. Лооне, с ведома Екатерины II587 – анонимная статья Эйзена о крепостном праве в Лифляндии588, статья, которую считают первой в России открытой критикой крепостного права589. Трудно представить, чтобы Г. А. Полетика, хорошо владевший немецким языком и плотно общавшийся с Миллером, не познакомился с проектами лютеранского пастора, а возможно, и с ним самим. Мог следить Григорий Андреевич и за «мнениями при дворе», и за крестьянскими делами в других регионах империи, например в Лифляндии590. Да и влияние «Наказа» Екатерины II Большому собранию, текста, в котором императрица коснулась «деликатной проблемы крепостного права и неволи»