Помеченный смертью - стр. 12
Подняв голову, он вдруг увидел свое отражение в зеркале заднего вида, прикрепленном к левой двери. Он вгляделся в свои широко открытые глаза, вспомнил наконец, где он, кто он, что он собирался делать, как он намеревался поступить с теми двумя из черного «Тандерберда». И он понял, что все это неправильно. Леланд почувствовал себя совершенно больным, разбитым и сбитым с толку.
Оторвавшись от зеркала, он увидел, что полицейский вышел из ресторана и направляется к фургону. Леланд на мгновение представил, что этому патрульному все про него известно, известно про то, что он собирался сделать с этой девчонкой-официанткой, с той парочкой из «Тандерберда».
Патрульный знал, все знал…
Леланд завел двигатель.
Полицейский окликнул его.
Не в состоянии расслышать, что тот сказал, не желая этого слышать, Леланд включил скорость и вдавил педаль газа до самого пола.
Полицейский что-то крикнул.
Машина дернулась, из-под колес полетел гравий. Леланд чуть сбавил газ и понесся мимо рядов мотелей, заправок и кафе. Он снова тяжело дышал, почти задыхался.
Выезжая на шоссе, он не сбавил скорость, но, к счастью для него, на обеих полосах не было ни одной машины. И хотя Леланд знал, что это шоссе постоянно патрулируется полицейскими и контролируется радаром, он позволял стрелке спидометра забираться все выше и выше. Когда она приблизилась к сотне, фургон стал подрагивать, как чистокровный жеребец, идущий рысью.
В грузовом отсеке все ходило ходуном, мебель стучала о стены, настольная лампа соскочила на пол: послышался звон разбитого стекла.
Леланд посмотрел в зеркало. Хотя полицейский тогда сразу же побежал к своей машине, дорога была пуста.
Все же он не стал сбавлять скорость. Где-то под ним шуршала дорога, за окном свистел ветер. Вокруг все менялось, как декорации на сцене. И постепенно он стал успокаиваться. Исчезло ужасное чувство, что все глазеют на тебя, что все тебя ненавидят и преследуют. Он несся на запад и опять стал частью машины. Он вел ее сильной и уверенной рукой. Проехав так семь или восемь миль, он постепенно сбавил скорость до разрешенного предела, и, хотя всего несколько минут прошло с тех пор, как он покинул ресторанчик, он уже не мог вспомнить, что же повергло его в такую панику.
Так или иначе он все же вспомнил про Дойла и Колина. Их «Тандерберд», должно быть, еще остывает в тени, но даже если они уже на дороге, то еще долго не появятся в поле зрения. Такая перспектива была ему совсем не по душе.
Скорость фургона продолжала снижаться. И когда он стал сознавать, что сейчас они преследуют его, его страх принял знакомые размеры. Черный асфальт дороги уже представлялся ему бесконечным тоннелем с одним лишь входом.
Вскоре вдали, справа от дороги, показалась еще одна зона отдыха, отделенная от шоссе двумя рядами высоких сосен. Он притормозил и свернул на дорожку, ведущую к ней. Машину он припарковал на небольшой площадке так, чтобы хорошо все видеть. Теперь ему оставалось лишь наблюдать за дорогой и ждать. Когда проедет «Тандерберд», он выедет на автостраду и через минуту-другую опять будет у них на хвосте. Он ощущал какой-то небывалый приток сил и энергии.
Патрульный вышел из машины еще до того, как Леланд осознал, что он уже тут не один. Леланд наблюдал за дорогой минут пять, и, должно быть, яркое солнце и снующие туда-сюда машины немного одурманили его. Еще минуту назад никого поблизости не было, а сейчас немного наискосок от фургона стоит патрульная машина полиции штата Огайо. Наполовину в тени высоких деревьев, наполовину заливаемая яркими солнечными лучами, она казалась какой-то ненастоящей. Вышедший из нее офицер был лет тридцати, собранный, с волевым подбородком. Это был тот самый полицейский, который обедал с ним у «Бринза», тот, который окликнул его у ресторана.