Полюс Доброты - стр. 3
- Кирилла он, тем не менее, спас, - недовольно возразила Елена. - Именно посредством передачи эмоций, если верить твоим словам.
- От своих слов я не отказываюсь. Но, видишь ли… то, что парень тогда сделал, для него было высшим пилотажем. Отняло кучу сил, он потом сутки без сознания лежал. А у Эри – пятилетней малышки! - это выходит, судя по всему, легко и непринужденно.
Елена нервно засмеялась:
- Ну, что поделать! Новый виток спирали. Причудливая игра адаптских генов.
- Лена. – Григорий Алексеевич снова остановился. - Я понимаю, что ты ненавидишь этого парня. Но, пожалуйста, хотя бы Эри постарайся судить непредвзято.
- Я давала повод усомниться в моей непредвзятости?
- Даешь. Сейчас.
Эри, из всей беседы взрослых понимавшая лишь отдельные слова, приготовилась зареветь. Она не любила, когда взрослые ссорились, а звуки от них сейчас шли именно в этой тональности. Но тут Григорий Алексеевич остановился - перед дверью, ведущей в комнату Елены Викторовны.
В комнате Эри усадили на крутящийся стул. Еще час назад она не устояла бы перед соблазном покрутиться, а сейчас приходилось сдерживаться. Ее ведь предупредили, что будут «серьезно разговаривать».
- Эри. Маленькая моя. – Елена Викторовна села в кресло, стул подкатила к себе. – Расскажи мне, как ты это делаешь?
- Что? – не поняла Эри. Подумав, сообразила: - А, кручусь? Ну… вот так. – Спустила ногу со стула и, оттолкнувшись от пола, легонько крутанула кресло. – Надо ноги поджать – и вж-ж-ж! Но я не сильно, видите? – тут же опомнилась она. - Я ничего не ломала!
- Бог мой, я не об этом. – Елена натянуто улыбнулась. – Я о том, что ты делала в коридоре, пока мы шли сюда… Ты решила, что мы с Григорием Алексеевичем чем-то недовольны, так ведь?
Эри опустила голову. Выдавила:
- Да.
- Почему ты так решила?
- Потому что Тимофей. Он… - определение нашлось не сразу.
- Встревожился? – подсказала Елена Викторовна.
- Да. – Эри обрадовалась новому «взрослому» слову. Повторила: - Встревожился!
- Ты это услышала, так?
Эри кивнула.
- Ты решила, что Тимофей боится, что мы с Григорием Алексеевичем будем тебя ругать, и… что ты сделала?
- Зазвенела, - не сразу, чуть слышно пробормотала Эри. Ей стало жарко и неловко. До сих пор не приходилось обсуждать со взрослыми то, как она звенит.
Елена Викторовна приподняла брови:
- Что, прости?
- Зазвенела, - повторил вместо Эри Григорий Алексеевич. – Судя по всему, так она называет этот процесс. – Врач сел перед стулом Эри на корточки. – А можешь сейчас позвенеть?
Эри торопливо замотала головой.
- Мы не будем тебя ругать. – Григорий Алексеевич взял Эри за руку. – Позвени, пожалуйста. Так же, как в коридоре. Можешь?
- А точно ругать не будете?
- Точно. Обещаю.
«Я хорошая, - несмело звякнула Эри. Подождала, убедилась, что обещание Григорий Алексеевич держит, и повторила уже смелее: - Я хорошая! Очень-очень хорошая!»
С удовольствием увидела, как врач расплывается в теплой улыбке. И вздрогнула от ледяного тона Елены Викторовны:
- Ну, вот. Пожалуйста, наглядная демонстрация. Надеюсь, теперь у тебя сомнений не осталось?
- Вы сами просили, - пробурчала Эри.
- Конечно. - Елена Викторовна улыбнулась. Не по-настоящему, но все же. И тон сбавила. – Сейчас мы просили сами, не отрицаем. Но вот что, Эри. Видишь ли… Так делать нельзя.