Полюблю и отравлю. Дай-дай-дай! - стр. 45
– И чтобы людей побольше рядом было, – напоследок посоветовала им толстуха. – А то люди про Евдокимовну разное поговаривали. И все больше такое, знаете ли, нехорошее. Да и сама она злая баба. Точно вам говорю, прикинется добренькой, ласковой да воспитанной, а на самом деле чистая сатана в юбке!
Ольга Евдокимовна жила в крепком кирпичном доме середины пятидесятых. Квартира у нее была трехкомнатная, с двумя балкончиками, располагавшаяся на третьем этаже. Немного высоковато для пожилой женщины, учитывая, что потолки в этом доме были по три метра. Но сама Евдокимовна на высоту не жаловалась. А жаловалась она на бедность и одиночество.
Насчет последнего подруги ничего сказать не могли. А вот про бедность Ольга Евдокимовна зря говорила. Бедные люди не заставляют свой дом красивыми кашпо с отнюдь не дешевыми орхидеями и не покупают мебель из цельного массива дуба.
Нет, бедные старушки скромно выставляют на подоконник пластиковые горшочки из-под ряженки или сметаны, в которых у них растут фиалки, так хорошо и просто размножающиеся взятыми у соседок листиками и превосходно растущие в земле, накопанной летом прямо под окном. А про орхидеи, которым и грунт специальный в магазине купи, и подкормки купи, бедные старушки и думать не смеют.
Да и одеваются бедные старушки в вещички не первой свежести. Донашивают, что было куплено в молодости. А обновки если и берут, то из тех, что подешевле. Но Ольга Евдокимовна, несмотря на свой преклонный возраст, одета была очень элегантно и совсем не бедно. Светлая блузка из хлопка и такие же брючки с вышивкой. На ногах у нее были удобные сабо. А пальчики на руках и ногах покрывал аккуратный, явно профессиональный маникюр.
Тем не менее, несмотря на отсутствие явных материальных проблем, просто услышав, что подруги пришли к ней из собеса, потому что она как мать, потерявшая сына, имеет право на одноразовую прибавку к пенсии, Ольга Евдокимовна очень обрадовалась. Причем обрадовалась до такой степени, что даже не смогла скрыть радость от этой грошовой подачки. И к тому же совершенно потеряла бдительность. Ерундовая прибавка в триста рублей показалась ей достойной того, чтобы впустить к себе в дом обеих подруг и усадить их за стол на кухне.
Впрочем, на столе за время разговора так и не появилось ничего даже отдаленно напоминающего чай. А булькающий телячий язычок в кастрюльке Евдокимовна поспешно отодвинула подальше.
– Да, мой сын – Виктор Иванович Кожухов – умер. Вернее, был убит!
Убит? Подруги одновременно даже подскочили на жестких стульях с прямыми спинками, которые после некоторого раздумья все же предложила им старуха. И этот тоже убит? Не многовато ли убитых мужей для одной Натальи?
– Но у нас другая информация, – произнесла Кира, делая вид, что роется в каких-то бумагах.
На самом деле это были страховые полисы группы туристов, которых подруги через свою фирму отправили в Индию штурмовать Эверест. Отправить-то отправили, а вот страховки подруги им дать с собой забыли. Верней, дали, но не все. Группа получила только основные страховки, без которых их в страну вообще бы не пустили. А те дополнительные, в которых они страховали свои альпинистские риски, подруги им и не дали. Забыли.
Но группа, как ни странно, оказалась без претензий. За все время пребывания в Индии ни у кого из них ни разу даже ерундовой травмы не случилось. Через два дня группа должна была вернуться обратно, и Кира искренне надеялась, что за это время у них ничего непредвиденного не произойдет.