Полюби меня снова - стр. 5
Людмила, увидев меня, загорелась взглядом, расплылась в улыбке. Кажется, ей доложили, что это теперь моя головная боль, которая вообще-то не входит в мои обязанности!
— Платон Альбертович, — Людмила сдержано улыбнулась, протянула мне три папки «новобранцев».
Она отошла, и я решил рассмотреть свежую кровь, которую скоро смешают с ядом Никольского. Первый — худощавый блондинчик в очках и явно переглаженой сиреневой рубашке. Второй — с медными волосами и крупными веснушками, почему-то вызвал улыбку, но я удержался от вольностей. А вот третий, точнее третья, оказалась женщиной с тёмно-русой шевелюрой. Она стояла спиной, опершись ладонями на стол. Прям не троица, а «Виа-Гра» недоделанная. Три, мать его, реки, которые попали в океан Никольских. Смех, да и только.
— Вам плохо? — шагнул к той, кто даже не удосужилась повернуться, когда задал вопрос. Она тяжело дышала и что-то бормотала. — Девушка.
— Это лишь глюки, — услышал я чётко шёпотом.
— Извините, — похлопал по плечу девушку. Она вся сжалась и медленно повернулась ко мне. Увидев эти неестественно синие глаза, пошатнулся. Только однажды я видел такой взгляд. — Мара.
— Тоха, — на выдохе выпалила она.
А я настолько забылся, что не сразу опомнился, где нахожусь. Не сразу заметил, как моя ладонь переместилась с её плеча на шею, которая пряталась за белой блузкой. Как вторая ладонь потянулась к её повисшей прядке волос, которая вечно падала ей на глаза. И я самолично собирал их в хвостик на макушке, называя её пальмочкой.
— Столько лет, Мара. Господи.
— Ты настоящий, — на выдохе и с опаской прошептала девушка, пошатнувшись. — Ужас какой!
3. Глава 2. Тоха
Тринадцать лет назад…
Что может быть хуже, чем осознание, что ты никому нахрен не сдался со своими проблемами? Правильно, одиночество.
Когда мой отец принял решение сбагрить нас с сестрицей в загородный дом, полностью обеспеченный прислугой, поварами и даже чёртовой «домоправительницей в брюках», чтобы не наседали на него после смерти мамы, я утопал в принятии того, что в этой семье стал лишним. Агата постоянно пропадает со своими новыми подружками, которых вечно тащит в наш дом. Возможно, я единственный, кто вообще спустя два месяца не может перестать думать о том, что мама покончила с собой. Я недоумевал, как можно так легко прервать свою жизнь… Бросить всех. Думать только о себе. Смерть мамы изменила меня, тормознула со свистом. Понял, что живу неправильно. Все тусовки и прочая дичь стали противны.
Экзамены, которые я сдал с горем пополам, были позади. Июльское солнце припекало даже через окно. Юра, наш усатый нянь, пару раз предлагал сходить прогуляться, но я уже целую неделю сидел дома. Мне здесь делать было нечего. Все мои друзья остались в городе. Даже сестра смогла отпустить маму так быстро, а я вот нет.
Даже как-то стало обидно, что я остался один, кто помнил об Алевтине Никольской. Отец, конечно же, знатно подсуетился. Обманул систему, пара строк в заключении, и она уже не самоубийца, а просто отравилась таблетками. Лёгким движением руки, которая подсунула под нос крупную сумму нужному человеку. Нарушение не только на физическом уровне, но и на духовном. Маму кремировали, а прах развеяли.
Жизнь. Реальность. Во всех оттенках чёрного. А сколько их, кстати? У чёрного цвета нет, мать их, оттенков. Это чуть ли не единственный цвет в природе, который оттенков не имеет. Такой же привилегией обладает и белый цвет, у которого тоже нет никаких других оттенков. Единственный цвет, который можно назвать оттенком черного — это серый цвет. А всё почему? Да потому что, бывает либо белая, либо чёрная полоса. Серой… нет. Но можно застрять посередине, как я. Ни туда и ни сюда.