Полюби меня снова - стр. 26

— Полетим в Питер, — сухо ответил мужчина.

— Зачем?!

— Документы подавать в университет.

— Но сегодня вечером мы должны быть здесь! — резко проговорил, чем удивил родителя.

— Планы?

— Типа того.

— Хорошо. Ты будешь здесь вечером. Агата останется дома. Поедем вдвоём.

Проводил взглядом удаляющуюся фигуру отца. А сам до сих пор недоумевал. Зачем нас было отправлять из Питера в Москву, чтобы запереть в этом доме? Спрятать? От кого? От прессы, которая ходила за нами по пятам? А теперь нам надо вернуться, чтобы снова засветиться на улицах, потрепать нервную систему отца. Он терпеть не может прессу. Готов со свету свести их всех. Была бы его воля, он бы нас на Северный полюс отправил, лишь бы нас не донимали.

После завтрака в компании молчаливой Агаты и отца уже был готов взорваться. Я весь процесс поедания пищи наблюдал за сестрой, которая впервые за долгое время находилась в таком состоянии. Свои каштановые волосы она собрала на макушке в аккуратный пучок, походивший на бублик, худое лицо было немного бледным, карие глаза покраснели от слёз. Заметил, как у неё дрожали руки, и ненароком задумался о словах отца. Неужели Агата настолько идиотка? Если бы я мог, то двинул бы ей подзатыльник. Но такую цацу только попробуй пальцем тронуть. Визга и вони будет километр.

Я всегда ощущал себя чужим в этой семье. Только мама всегда понимала меня. После того, как её не стало, чувство «чужака» никуда не делось. Только стало хуже.

Впервые не думал о том, как меня напрягает молчание. Пока жевал блинчики со свежей малиной, еле сдерживал улыбку. Не мог выбросить из головы вечер, ночь и утро. Мы всё это время провели на причале. Только к утру дождались звёзд, но так и не посмотрели. У меня до сих пор горели губы и болела спина.

Меня сильно шарахнуло при первом поцелуе, и я сложил всё в один пазл. Получилась красивая картина, которую хотелось повесить на стену и любоваться ею. Я до сих пор ощущал пальцами мягкость Её волос, а запах ели, древесины и малины впитался в меня, проник под кожу.

Не заметил даже, как начал накручивать шнурок от толстовки, в которой был ночью. До самого утра она была на Ней, впитала наш запах, смешав в один. Не понимал, почему меня так трясло в девичьем обществе. Её робость, нежность и доброта напоминали заботу матери. Я ещё в первый день ощутил странную вибрацию внутри. А вечером полез в интернет. Не верилось мне, что можно кого-то так быстро полюбить. Но между нами было что-то необычное. Я никогда не замечал за собой таких быстрых помешательств на ком-то. Видимо, просто всё так сложилось. Мы слишком быстро нашли общие интересы.

— Платон! — вырвал меня из влажных грёз отец.

— Что? — нахмурил брови, посмотрев на удивлённое выражение лица родителя.

— Ты в этом поедешь? — в ответ я лишь гукнул. — Приодеться не хочешь?

— Мы же документы едем подавать, а не на приём к президенту, — съязвил, поднявшись на ноги. — Я наелся. Спасибо.

Только хотел было свалить подальше от этих напряжённых молчунов, немного подумать о том, как бы удивить Мару вечером, куда сводить. Не лежать же нам каждый вечер на причале. Надо как-то разнообразить наши вечера, тем более мы ограничены в действиях. Позвать к себе я её не смогу, потому что он всё поймёт.

— Платон! — крикнул мне в спину отец. Я медленно повернулся, он явно хотел ответов. — Что происходит?