Полуночное венчание - стр. 7

Я с удивлением застыла, превратившись в соляной столб.

В верхнем углу операционной под потолком парил в воздухе толстый мужик с длиннющей рыжей бородой. Абсолютный двойник лежащего на операционном столе широко улыбнулся мне, задорно подмигнул, и в этот самый миг я увидела, что потолок больницы исчез. Над парящим мужчиной образовался кусочек ярко-голубого чистого неба. Хотя какое голубое небо может быть в октябре в Подмосковье? Несколько дней не переставая моросили осенние дожди, небо было скучного серого мышиного цвета. А тут над рыжебородым небеса отливали всеми оттенками бирюзовой лазури, и сам недавно скончавшийся пациент стремительно полетел к долгожданной свободе. Напоследок он махнул рукой мне, с открытым ртом наблюдающей за его перемещениями, влетел в синеву небес, и тут же кусочек лазури с влетевшей в него душой исчез, снова превратившись в потолок операционной.

Хирург возле стола выругался.

– Черт! Сердце не выдержало! Быстро проводим реанимационные мероприятия!

Но дальше я уже не слышала. Беззвучно вылетев в коридор, я судорожно глотала слезы.

Нет, так не честно.

Почему меня точно так же не забрали?! Почему мне не подарили кусочек ярко-синего неба, куда я тоже должна была вылететь, как и рыжебородый пациент?

Слезы текли по моим щекам, я даже не думала вытирать их.

Я летела по больнице, громко рыдая и проклиная в сердцах весь свет, тот и этот.

Вот ведь вечная неудачница! Даже на небесах для меня нет места! Даже туда меня не приняли!

В последний раз я так яростно рыдала, когда меня не приняли на журфак МГУ. Сейчас же ситуация была намного плачевнее. Когда я не поступила на журфак, у меня была еще масса вариантов как-то устроиться в этой жизни.

А вот какие варианты устроиться в этой смерти, я просто не представляла!

Если бы кто увидел меня в тот момент, наверное бы, ужаснулся. Рыдающее привидение, до чего же я дошла.

Мой вой на самой верхней ноте прервал тихий солидный голос:

– А ну не истери, устроила тут, понимаешь!

Я уже который раз за сегодняшний бесконечный день застыла по стойке «смирно».

Из стены напротив выплыла пожилая бабулька в ярком цветастом халате.

Я с удивлением уставилась на древнюю старуху в ярко-розовом халатике, которая выплыла прямо передо мной из-за стены.

– Че ты ревешь? Всех перебудила! – с плохо скрываемой злостью выдавила она мне.

– Что? Кого? Вы что же, меня видите? – Я не понимала, как эта старушенция, похожая, по моим представлениям, на вреднющую Шапокляк из мультика, могла не только меня видеть, но и разговаривать со мной. Однако тот факт, что она, так же как и я, могла проходить сквозь стены, свидетельствовал об ее принадлежности к нашему общему призрачному племени.

– Конечно же, вижу. Отчего ж не видеть!! Ты когда преставилась?

– Я? Что?..

Подобный вопрос еще вчера вызвал бы у меня взрыв здорового хохота. В эту же минуту я принялась вспоминать слова лысого врача в реанимации. Перед моими глазами снова появилась сцена из палаты: моя бледная рука, свисающая с кровати, пожилой врач, считающая мой пульс, и печальные слова эскулапа: «Пациентка Алиса Владимировна Воронова, время смерти 8.45».

– Я здесь, ну в таком вот состоянии с 8.45, – как школьница-пятиклассница перед лицом всесильной учительницы Мариванны, сообщила я бабульке.