Польша в советском блоке: от «оттепели» к краху режима - стр. 41

[158]

В 1956 г. Польская народная республика пережила глубокий политический кризис. Начавшись как процесс десталинизации, этот кризис быстро приобрел антисоветскую окраску: польское общество выступило за освобождение страны из-под влияния СССР. И хотя данное стремление не всегда шло рука об руку с отрицанием социализма, накал страстей был таков, что советское руководство решилось двинуть на Варшаву танки, чтобы не допустить возвращения к руководству партией Владислава Гомулки, который был снят с поста генерального секретаря в 1948 г. за несогласие с политикой И. В. Сталина. Проведенные советской и польской партийными верхушками экстренные переговоры в Варшаве 19 октября 1956 г. позволили разрядить ситуацию: делегация ЦК КПСС во главе с Н. С. Хрущёвым вынуждена была согласиться на занятие В. Гомулкой поста первого секретаря ЦК Польской объединенной рабочей партии (ПОРП), а Гомулка дал гарантии того, что ПНР останется в составе Организации Варшавского договора. На такую уступчивость, как считали некоторые члены ЦК ПОРП, Советский Союз подвигла позиция Компартии Китая, которая еще в январе 1956 г. устами председателя Госсовета Чжоу Эньлая выступила против механического переноса советского опыта строительства социализма в Китай (а значит – и в другие страны) и в дальнейшем всё более открыто критиковала «великодержавный шовинизм» СССР[159]. Именно предостерегающие жесты со стороны Китая, по мнению ряда польских и китайских высокопоставленных лиц, уберегли ПНР от советской интервенции в октябре 1956 г. Так, первый секретарь ЦК ПОРП Э. Охаб (занимавший этот пост с марта по октябрь 1956 г.) спустя много лет прямо говорил в интервью: «…я убежден, что если бы Китай вовремя не прислал своего предупреждения, дело дошло бы до интервенции…»[160]. Того же мнения держался и занимавший на протяжении многих лет пост секретаря ЦК историк партии А. Верблян[161]. Тем не менее по сей день неизвестны какие-либо предупреждения руководства КПК, высылавшиеся в Москву. Мы знаем лишь, что Мао Цзедун и КПК были в 1956 г. очень популярны в Польше, причем не только среди реформаторов, но и среди сталинистов. Первым они импонировали своими обновленческими идеями в области идеологии и экономики (кампания «ста цветов»), вторым – весьма настороженным отношением к антисталинским разоблачениям Хрущёва[162]. В ходе польско-советских переговоров в Варшаве 19 октября 1956 г. ссылок на мнение «китайских товарищей» не звучало, равно как и во время заседаний Президиума ЦК КПСС тех дней. Однако то, что китайский фактор принимался во внимание, подтвердил сам Н. С. Хрущёв, который признался в мае 1957 г. польскому послу, что лишь после встречи 23 октября 1956 г. с делегацией КПК в Москве в преддверии совещания компартий стран «народной демократии» он отбросил мысль о силовом вмешательстве во внутренние дела Польши[163].

Выражая свою поддержку Польше, китайские руководители исходили из установки о порочности советского диктата в коммунистическом движении (что не мешало им выступать за признание морального лидерства СССР в этом движении). Главным их требованием было равноправие всех социалистических стран. В своей критике СССР китайское руководство строго соблюдало определенные границы и совсем не приветствовало резкое ослабление советского влияния в Центральной Европе. Например, КПК осудила призывы убрать советские войска из Польши и негативно восприняла снятие К. К. Рокоссовского с должности министра обороны ПНР