Половина земного пути (сборник) - стр. 29
– Год и три.
– Что – год и три?
– Мы не виделись один год, три месяца и четыре дня.
– Ты помнишь так точно? – Татьяна округлила глаза.
– Естественно, – хмыкнул парень и пропел: – «Я помню все твои трещинки…»
– А ты все такой же!
– Какой?
– Жуир и бонвиван.
– Кто-кто?
– Не прикидывайся, что не понял. Журналист все-таки.
– Да, я простой российский журналюга, поэтому мой словарный запас – тридцать семь слов, не считая матерных.
– Бабник. Это слово ты знаешь?
– Спорить не буду. Хотя вот уже три года живу с одной-единственной особой. И налево – ни-ни.
– Трудно поверить.
– Чем обсуждать мой моральный облик, давай лучше подумаем, что нам делать. У тебя открыта шенгенская виза?
– Открыта, – кивнула Таня. И добавила с неожиданной жесткостью: – Но бежать из страны я никуда не собираюсь.
Твердость давней подруги оказалась по сердцу Полуянову, и он спросил:
– А что собираешься?
– Как – что? – мило улыбнулась девушка. – Бороться.
Три часа спустя, когда рассвет уже нехотя светлил восток, а весенние птицы пока неуверенно, но начинали свой щебет, Димина «Мазда» въезжала в ворота дачи в Абрамцеве.
Здесь головокружительно пахло пробуждающейся землей. В густом утреннем тумане едва был виден дом. Бетонные дорожки уже высохли, но на влажной земле еще там и сям лежали пласты нерастаявшего снега.
Дача принадлежала полковнику Ходасевичу, Таниному отчиму. «Даже если нас там найдут, – заявила Садовникова, когда друзья размышляли, где им укрыться, – мы всегда сможем отбиться».
По дороге они закупили продуктов в круглосуточном супермаркете, ведь неизвестно, сколько дней придется сидеть в убежище. Пока ехали, обсуждали, кто и почему мог желать им смерти – им обоим. В том, что заказали одновременно и Таню, и Диму, крылась главная странность. У них не было ни общих интересов, ни общего бизнеса. Они не делили друг с другом ни кров, ни постель (единственный раз больше десяти лет назад – не в счет).
– Если мы поймем, за что нас хотят убить, – только тогда и разгадаем, кто этого хочет, – задумчиво произнесла Таня.
– Обратное утверждение также верно, – откликнулся вечный насмешник Дима. – Определим кто – узнаем за что.
Он не отрывал глаз от дороги. На вечно загруженном Ярославском шоссе сейчас, перед рассветом, можно было пронестись с ветерком, и журналист не преминул воспользоваться этой возможностью: стрелка спидометра плясала в районе ста пятидесяти километров в час.
– Ты не гони давай, а то киллеров без работы оставишь, – слегка сварливо заметила Садовникова. Однако ей и самой нравилась быстрая езда, как нравилось все рискованное.
Полуянов хохотнул, показывая, что оценил шутку, и предложил:
– А давай устроим… этот… как его звать по-русски… В общем, «брейн-сторм».
– Мозговой штурм?
– Во-во. Принимаются любые идеи, даже самые фантастические. И критиковать их запрещено.
Тане предложение спутника понравилось.
– О’кей. Начали?
– Насколько я понимаю, – глубокомысленно заметил Дима, – убийства совершаются, во-первых, из-за денег, во-вторых, из ревности и, в-третьих, из чувства мести. Ну, бывают еще, как пишут в протоколах, из личных неприязненных отношений – это когда по пьянке бьют сковородкой по голове. Но последнее явно не наш случай…
– Давай не отвлекаться.
– Давай друг друга не критиковать. Мы ж договорились! Может быть, дело в деньгах? – предположил журналист. – Ты только не обижайся, но… Кто наследует в случае твоей смерти?