Поломка на краю галактики - стр. 13
– И что ты тогда сделаешь? – спрашивает Дэвид, и его огромные глаза распахиваются.
– Тогда я смешаю эту концентрированную машину с достаточным количеством воды и буду перемешивать сколько потребуется, пока концентрат не станет машиной, а потом поеду на этой машине на работу.
– И она не будет мокрой? – допрашивает меня Джонатан, который слушает наш разговор, наморщив лоб.
– Немножко будет, – говорю я. – Но все равно же лучше мокрая машина, чем идти пешком.
На ночь я рассказываю им историю. Дженет забыла взять с собой их книжки, так что я выдумываю историю на ходу. Это история про двух близнецов, которые по отдельности совершенно обыкновенные, но стоит им притронуться друг к другу, как у них появляются суперспособности. Оба в восторге – дети всегда в восторге от суперспособностей. Когда они засыпают, мы с Дженет курим нечто, которое ей продал Росс, школьный уборщик. Хорошая штука. Нас обоих уносит. Всю ночь мы трахаемся и смеемся, смеемся и трахаемся.
Мы просыпаемся только к полудню – вернее, просыпается Дженет. Я просыпаюсь от ее воплей. Спускаюсь и вижу, что вся гостиная залита водой. Около “мустанга” стоят Дэвид и Джонатан со шлангом, протянутым со двора. Дженет кричит, чтоб они перекрыли воду, и Дэвид немедленно выбегает во двор. Джонатан видит меня на лестнице и говорит:
– Смотри, оно поломалось, мы вылили уже целую тонну воды и пытались перемешать, но оно не работает.
Красный ковер в гостиной унесло потоком, и старые пластинки тоже. Стереосистема пускает пузыри под водой, как тонущее животное. Это просто вещи, говорю я себе. Просто вещи, которые не так уж мне и нужны.
– В магазине тебя обманули, – говорит Джонатан и продолжает размахивать шлангом. – Тебе продали брак.
Дженет не должна была давать ему пощечину. И я тоже не молодец. Не надо было вмешиваться, это ее дети. И не надо было так реагировать. Она хорошая мама. Ее просто взвинтила эта дикая ситуация. И меня тоже. Но если она понимает, отчего безо всякого дурного намерения у нее вырвалась эта пощечина, может быть, она поймет, почему я ее толкнул. Последнее, чего я хотел, – это сделать ей больно, я просто пытался отодвинуть ее от близнецов, пока она не успокоится. Если бы не вода на полу, Дженет бы не поскользнулась.
Я оставил ей уже пять сообщений, но она не перезванивает. Я знаю, что она жива и здорова, потому что так мне сказала ее мама. Немножко крови и несколько швов. Еще ей сделали прививку от столбняка, потому что “мустанг” ржавый. Когда она забрала близнецов и ушла, я волновался, поэтому поехал к ней домой, и ее мама вышла и сказала, что Дженет больше никогда не хочет меня видеть, а затем прокашлялась, как заядлая курильщица, и добавила, что “никогда” – это не всегда так уж долго и что, если я дам Дженет достаточно времени и личного пространства, это наверняка пройдет.
Завтра приеду на работу и привезу Дженет маленький подарок. Заколку или носки. Она любит всякие странные носки – в крупную красную крапинку или с висячими собачьими ушами. Если она не захочет разговаривать, оставлю подарок около кассы и пойду на кухню. Рано или поздно она меня простит. Тогда я отвезу ее домой и расскажу ей всю историю про машину и моего папу. Про все, что он делал со мной и с моим братом. Как он нас ненавидел. И как Дон, когда сел в тюрьму, просил меня найти папу и сказать папе в лицо (и от его имени тоже), каким дерьмом наш папа был. Я расскажу ей про ту ночь на свалке. Про то, какое удовольствие я получил, видя, как машина, которую папа обожал, сжимается в ничто. Я расскажу ей, и, может быть, тогда она поймет. Расскажу почти все. Кроме того, что, когда я привез папину машину на свалку в Кливленде, его теплый труп еще лежал в багажнике. А когда Дженет простит меня, она снова приведет детей и мы с ними втащим шланг в гостиную, закроем двери, подсунем под них тряпки и откроем ржавый кран во дворе до самого упора. И не закроем до тех пор, пока большая пустая комната не превратится в море.