Полный форс-мажор - стр. 19

Скинул груз.

Ульяшов, ёжась от вспотевшего воротника рубашки, тупо переспросил.

– Кого?

– Этого… – генерал так же светло и радостно пояснил заместителю. – Твоего ансамбля, ну!

– Так в том-то и дело, товарищ генерал, – с кислой миной, как ребёнку, пояснил Ульяшов. – Что его нет, а я сказал, что и создадим, и победим… через месяц… И слово офицера… дал. Вот. Назад дороги нет. Осталос двадцать девять дней… вернее суток.

Услышав, генерал вновь сгорбился, смотрел на заместителя с недоверием, нет, с опаской, как на умалишённого. Он так и спросил.

– Мы? Ансамбль! Песни и пляски?! Мы ж арт… Нас в войсках засмеют… Вся Армия смеяться будет. Лев Маркович, товарищ заместитель по воспитательной работе, полковник, твою в коромысло, ты в своём уме?

Ульяшов признался.

– Сейчас в полном это… в своём… Виноват. А вчера… Вчера с языка сорвалось. Не повторится!

Обхватив голову руками, Золотарёв сокрушённо крутил ею.

– Это форс-мажор. Это форс-мажор, Ульяшов. Ты с ума сошёл, – генерал былинкой качался на стуле. – Ну, заместитель, ну, помощничек. Подставил ты меня! Нас всех подставил. – Генерал даже руками в сердцах всплеснул. – Я как чувствовал! Не дадут человеку в лампасах походить. Хорошо сфотографироваться на удостоверение успел.

Лицо заместителя кривилось судорогами.

– Да не улыбайся ты! Прекрати! – генерал стукнул кулаком по столу. – Издевается ещё он. Я не шучу. Только уж думал успокоилось в полку с генералами и поездками в этот, ваш Стокгольм, с воспитанниками оркестра, теперь ты тут, понимаешь, со своими «мама не горюй» – танцами-шманцами. Что за ерунда? Что за идиотизм! Зачем нам всё это? Зачем? За-аче-ем, я тебя спрашиваю?

Молчать было невозможно. Нужно было как-то выкручиваться. Генерал не просто спрашивал, генерал требовал.

– Понимаете, товарищ генерал, в первую очередь это мероприятие скажется на безусловном повышении воинской дисциплины в полку, я так думаю, – голосом лейтенанта сдающего первый зачёт, поведал Ульяшов. – Это немаловажно… Я даже уверен. А воинская дисциплина – залог боевых успехов, сами знаете. Это раз.

Лицо Золотарёва медленно наливалось яростью.

– Что ты мне прописные истины здесь читаешь, – взревел он. – Я тебе что, в армии первый день? Не знаю – кто на что влияет? Это два.

Ульяшов не мог остановиться, тупо продолжал развивать свой «спасительный», как ему казалось, основополагающий тезис.

– Товарищ генерал, забота о нравственном состоянии солдата, раскрытии его потенциально полезных армии, значит, обществу личных интеллектуальных качеств – первая забота помощника командира полка по воспитательной работе… Это три.

От ярости, генерал чуть не задохнулся.

– Прекрати сейчас же передо мной пальцы загибать… Нахватался, понимаешь, там, в Стокгольме… Здесь тебе не Стокгольм… здесь тебе знаешь что?! И я не хуже тебя знаю задачи командиров… – Генерал высказал, и ехидно скривился. – Ты лучше другое скажи, почему ты Большому театру, например, не пообещал танцоров в кальсонах подготовить, болерунов этих или как их там, или солистов ансамблю Бабкиной, а?

В голосе командира Ульяшов уловил затухающие волны гнева. Девятый вал, похоже, уже прошёл. На последний вопрос генерала, полковник позволил себе подхалимски хихикнуть.

– Ну, уж, с Большим театром вы, товарищ генерал, это сильно сказали. Там же знаете, эти… голубые в основном. А у нас – то… любого, хоть на выставку производителей… – В подтверждение, даже цитату «знаковую» ввернул из слышанного по телевизору. – И наш экс-президент, премьер-министр Путин, кстати, Владимир Владимирович, на нас прямо, наверное, в своём послании и рассчитывает, на армию. На наш полк, значит, когда говорит о необходимости немедленного улучшения демографической ситуации в стране. Её улучшать надо, да. Факт. И мы можем… Она ведь… Мы…