Полный форс-мажор - стр. 13
– Нет-нет.
– Мы собрались.
– Давно ещё.
– Билеты на руках. – Неслось со всех сторон.
– Уже…
– Это хорошо, – заметил генерал и поинтересовался. – И куда?
– Да кто куда. – За всех ответил лейтенант Фомичёв.
Но старший прапорщик Хайченко, старшина оркестра, уточнил программу.
– Страна большая, товарищ генерал, за месяц не обойти, не объехать.
Генерал с этим легко согласился:
– Это точно, но при желании можно.
– Можно, товарищ генерал.
Золотарёв указательным пальцем шутливо предостерёг:
– Но не нужно… если за один раз… На другой отпуск оставьте. Тем более вам, Константин Александрович. Вам, как я слышал, скоро вновь отцом становиться?
– Да, товарищ генерал, восьмой месяц уже, начало восьмого.
– Это хорошо. И как супруга?
– Нормально, товарищ генерал, выдерживаем. Дочки помогают. Сам-то бы я…
– Понимаю. Берегите её. Главное, чтоб вы, и телефон рядом были.
– Так оно и есть. У нас давно готовность «номер один».
– Ну-ну, – генерал с улыбкой перевёл взгляд на остальных музыкантов, оглядел, вновь хлопнул руками по коленям. – Короче, так сынки (им и тридцати ещё – многим – нет, а ему уже за сорок недавно перевалило), счастливо отдохнуть. Чтоб через месяц, как штык у меня! Живые, здоровые, полные сил и всего прочего… Трезвые и со свежей головой.
Вновь, как и положено, за всех ответил дирижёр, товарищ лейтенант.
– Это непременно, товарищ генерал, мы всегда как штык, – и позволил допустимую в данный момент вольность, осторожно поинтересовался за всех. – А вы извините, куда поедете отдыхать, если не секрет, на юг, к морю?
Генерал коротко глянул на лейтенанта, вздохнул, мечтательно ответил:
– Какие секреты, нет секретов. Юг я не люблю, море тоже – укачивает. Я лесной воздух люблю, наш, среднерусской полосы… Отечественного настоя… Пихтовый, еловый, сосновый, берёзовый – этакий коктейль восстановительно-лечебный. Ох, благодать, скажу я вам! Воздух чистый, полезный, свежий – особенно после дождичка. Бодрит. – Музыканты уже млели, поддавшись романтике идиллической повести, уже слышали свежий воздух, уже дышали озоном, слышали и спокойный шелест листьев, но торопились, искоса поглядывая на часы (не опоздать бы!). – Вокруг грибочки под кустами прячутся, – не замечая, в том же мечтательном тоне продолжил генерал. – Ёжики туда – сюда, шурш, шурш, белочки скачут, птички…
– В смысле девочки… – мягко исправил неточность в партитуре повествования прапорщик Кобзев.
И так он это артистически тонко поправил генерала, что даже старшина в первую секунду привычно не отреагировал, не одёрнул… Потому что в генеральской тональности Кобзев был. В мечтательно-лирической. Музыкант!
– Нет, товарищ Кобзев, ошибаетесь… – дёрнул головой генерал.
Старшина опомнился, вытаращив глаза, одёрнул наглеца.
– Кобзев!
– Ничего-ничего, – заступился генерал, и поведал и Кобзеву, и всем остальным. – Девочками не интересуюсь, а вот молодыми женщинами, вернее… гха-гхымм… – Генерал спохватился, осёкся. – Отставить! Это за скобками. – Пряча глаза, заключил он.
Музыканты и не возражали, и ладно, понятное дело, наш мужик, нормально, как они, в принципе. Всё сказал, всем всё понятно.
Один старшина, поджав губы, продолжал укоризненно смотреть на Кобзева…
– Виноват, товарищ генерал. – Оттолкнувшись взглядом от глаз и лица старшины, запоздало признался прапорщик Кобзев.