Полный бред! Скептицизм в мире больших данных - стр. 13
Тому, кто пытается остановить поступь революции информационных технологий, можно только посочувствовать. Филиппо де Страта – монах и переписчик рукописей – пережил такую революцию. В 1474 году он обличал последствия изобретения печатного станка. Печатники, заявлял де Страта, «за гроши бессовестно печатают тексты, которые могут воспламенить впечатлительную молодежь, в то время как честный писатель умирает от голода». Из-за использования печатного станка стоимость производства существенно снизилась. Косвенным образом это привело к снижению ценности и авторитета текста. Когда книги делались вручную, только аристократия и церковь могли заказать изготовление нового экземпляра хорошо обученным переписчикам, таким как де Страта. Высокая стоимость их работы оказывалась своеобразным фильтром. Спрос на сугубо развлекательные книги был невелик. В основном создавались новые экземпляры Библии и другие творения большой важности. Массовое производство печатной продукции стало каналом, через который на рынок начали выплескиваться менее серьезные произведения. В публичных выступлениях Филиппо де Страта возмущался тем, что «бордель печатного станка» подтолкнет к дешевым, похабным развлечениям, – возможно, даже к чтению Овидия. На самом деле он, наверное, больше тревожился о том, чтобы сохранить свое рабочее место.
Не он один волновался из-за избытка ерунды, способной затмить важную информацию. Пионеры систематизации человеческих знаний, такие как Конрад Геснер[18] в XVI веке и Адриан Байе[19] в XVII веке, считали, что печать уничтожит образование, потому что читатели будут подавлены открывшимся разнообразием информации. Они ошибались. Мы можем оглянуться на несколько веков назад и убедиться, что изобретение Гутенберга принесло больше пользы, чем вреда. Печатный станок, позже в сочетании с публичными библиотеками, демократизировал мир письменности. Вот как описал эту перемену в 1500 году немецкий писатель Себастьян Брант:
«В наши дни… появилось невероятное число книг. Книгу, которая когда-то принадлежала только богатым, а то и одним королям, теперь можно увидеть под крышей бедняков… Сегодня нет ничего такого, чего наши дети… не могли бы узнать».
И все же Филиппо де Страта был прав в том, что падение стоимости распространения информации приводит к изменениям как в природе доступной информации, так и в том, как люди взаимодействуют с этой информацией[20].
Примерно спустя пятьсот лет после того, как Филиппо де Страта забил тревогу по поводу печатного станка, ему вторил социолог Нил Постман[21]:
«Изобретение новых и разнообразных средств коммуникации дало голос и аудиторию многим людям, чье мнение в противном случае не было бы услышано, тем, кто на самом деле мало что может предложить вниманию публики, кроме словесных экскрементов».
Если бы мы хотели осудить блоги, форумы в интернете и социальные медиаплатформы, то вряд ли смогли бы выразиться лучше. Но Постман не имел в виду социальные медиа и даже интернет. Он высказался полвека назад. В лекции 1969 года он сокрушался на тему примитивных телепередач, бессодержательных статей в газетах и журналах и в целом по поводу поверхностности массмедиа. Он утверждал, что подобный стиль подачи отвлекает потребителей от по-настоящему важного и эти помехи сами по себе могут быть формой дезинформации. Если религия – это опиум для народа, то сериалы «Пляж» и «Остров искушений»