Полное собрание сочинений. Том 1 - стр. 16

– Но я не чувствую, чтобы у меня урчало в сердце, – засмеялся Владимир Алексеевич и посмотрел по сторонам, но никто не поддержал его смеха.

– Потому что ты большинство, ты чувствуешь только свою материальную составляющую. Учитесь чувствовать не телом, но душою и многое тогда в вашей жизни изменится.

– Жаль не в лучшую сторону. А если я…– опять начал было Владимир Алексеевич.

Василий опустил глаза и покачал головой.

– Хватит вопросов. Какой смысл убеждать волка в том, что он должен питаться травой? Вера в эту жизнь у тебя уже неискоренима, ты умер.

Владимир Алексеевич встретился взглядом с Василием, и по его коже побежали мурашки. Он как-то аляповато махнул рукой и, развернувшись, не спеша пошёл на улицу, не сказав больше ни слова.

Василий несколько секунд провожал его взглядом, но вскоре вновь начал учить.

Да, встреча двух стихий в уверенном существе Владимира Алексеевича повергла его самосознание в некое замешательство. Он весь вечер сидел в машине и думал о сказанном Василием. Всё было в смятении, в хаосе, одна мысль легко опровергала другую, на место которой тут же становилась новая. Но через два часа ему позвонили и сказали, что пришла очень неплохая и дешёвая партия товара, после чего Владимир Алексеевич решил, что хватит маяться дурью, и немедля жестоко подавил ростки.

– Ты видел это?– спросил Пётр, почёсывая бороду.

– Да, для первого раза неплохо. Главное, что он всё понял и принял это.

– А по-моему, даже слишком высокомерно, с людьми надо быть проще.

– А ты что хотел? Он же не каждый день такие проповеди читал, первый раз всё-таки.

– Да, первый раз.

– Посмотрим, что дальше будет.

– Я боюсь, как бы он не возгордился и не зачерствел, тогда конец.

– Ну почему ты такой пессимист? Чуть что, так сразу конец.

– Почему же пессимист? Я реалист. Надо реально смотреть на вещи, тогда всё будет просто и понятно.

– Что будет просто и понятно? Отношение к жизни, мир, или что-то там ещё? Ничего не будет проще, как раз-таки наоборот всё будет только сложнее, то есть хуже.

– Это ещё почему?

– Если быть реалистом или пессимистом, что в принципе одно и то же, то это значит жить по-настоящему, без лишних желаний, без мечтаний. А разве без этого можно жить нормально? Или даже можно ли жить вообще?

– По-твоему только оптимисты могут мечтать?

– Конечно, нет. И реалисты-пессимисты тоже могут, но им это не надо. Зачем копаться в мыслях, которые только расстраивают? Зачем мечтать, если думаешь, что это всё равно не сбудется? Если бы Христофор Колумб был реалистом, то он бы не открыл Америку.

– Как ты говоришь, так получается, что мы все оптимисты.

– Крайностей не бывает, но по большей части мы все именно оптимисты.

– Чушь ты какую-то несёшь. Настоящими оптимистами могут быть только животные, ибо они не знают даже того, что умрут, а если знаешь хотя бы это, то ты уже не оптимист.

– Ну, это само собой.

– А что ж ты тогда?

– В конце концов, прекрати вдаваться в такую страшную метафизику, все понятия надо принимать усреднёнными, только тогда размышления будут похожи на правду.

– Понятия обозначают крайности, в мыслях нет понятия среднего. Как можно думать усреднёно о крайностях?

– На Земле люди трактаты таким образом писали.

– Ну, в принципе от этого никуда не денешься.

– Ну и что тогда об этом вообще говорить?