Полночь шаха - стр. 15
В каждую пятницу, когда в полдень мусульмане собирались на большую пятничную молитву, происходило еще одно новое знакомство. На одной из таких пятничных молитв и произошло знакомство Кахлила Тахмасиби и человека, приближающегося сейчас к нему мягким, кошачьим шагом и с легкой учтивой улыбкой на устах.
– Агайи передал тебе самые добрые пожелания, – полушепотом произнес он, не указав имени «агайи» в целях конспирации, но Тахмасиби знал, о ком идет речь.
– Благодарю, – прижав правую ладонь к груди, ответил Кахлил.
– Агайи выразил надежду, что все, что мы задумали, будет претворено в жизнь, и мы освободим страну от кяфиров, – голос снизошел ниже молитвенного шепота.
– Сколько человек? – так же шепотом спросил Тахмасиби.
– Четверо. Трое будут тебя прикрывать на случай, если…
– Никаких если, – перебил Тахмасиби. – Я не Насер Фахрарай. Провала не будет. Уж я-то прекрасно стреляю.
– Довожу до твоего сведения приказ агайи, – глаза собеседника Кахлила бегали по сторонам, пытаясь уловить чуткие уши врагов, но никого на расстоянии обычной слышимости не было. – Нас будет четверо. Трое будут ждать в толпе и наблюдать за твоими действиями. В конце все должны покончить собой. Ты не передумал?
– Нет. Я готов. Ради великой идеи.
– Прекрасно. Я тоже иду на это с чистой душой. Персия должна быть свободна от иностранной нечисти. Ни один гяур больше не будет отдавать приказы правоверным мусульманам. Крепись.
– До встречи в раю!
– До встречи в раю, брат!
Собеседники крепко пожали друг другу руки, и вошедший удалился так же тихо, чуть согнув спину, по-кошачьи семеня в сторону выхода из главного зала мечети.
Кахлил наблюдал, как нескольких молодых тегеранцев совершают новые рикаты в полуденном намазе, преклоняя колени и голову перед Аллахом. Его мысли пустились в хаотичный, безостановочный танец, с причудливыми формами и неизвестными ему ранее звуками, отдаленно напоминающими музыку.
Кахлилу не было страшно. Он ощущал вкус смерти как горьковато-сладкую смесь некой неведомой ему ранее пищи, которую вскармливали ему из невидимой большой тарелки. Кончиками пальцев он словно наяву нащупывал ее каемочку с орнаментом, вытесненные на ней узоры и острые края, готовые порезать его пальцы в кровь. Он чувствовал запах и вкус стряпни всей своей молодой физической плотью. Террорист вкушал пищу мученика, которой невозможно было насытиться.
Он готов был уже сейчас принести себя в жертву, но для исполнения мечты нужно было дождаться седьмого числа. Стоя на узорчатом ковре, он рисовал в своем воображении картины наслаждений после земной жизни, в которые он окунется. В раю Кахлил не хотел быть плотником. Агайи ему это обещал.
– Расступись!.. Дорогу!.. Не приближаться!.. – кричали телохранители Али Размара, рассекая толпу руками. Твердой офицерской походкой стройный, чуть худощавый генерал шел по расчищенному живому коридору. Он направлялся к главным вратам одной из центральных тегеранских мечетей. Шел спокойно, не ощущая тревог и потаенных страхов. Человек, прошедший сквозь горнило кровавых баталий, теряет ощущение скрытого инстинкта самосохранения в мирной жизни. А между тем именно этот инстинкт способен в неуловимый момент уберечь человека от рискованного шага, который может стать для него последним. Ангелы-хранители солдата, видимо, устав от свиста пуль, взрыва снарядов и запаха крови, в этот час были расслаблены… Равно как и телохранители премьер-министра, которые не заметили, как из толпы вдруг выскочил бородатый мужчина с пистолетом в руке.