Полная история рыцарских орденов - стр. 47
Однако еще полбеды, если бы все ограничивалось словами и распространением антироссийских настроений. Страдало дело. Когда, например, адмирал Спиридов дал маркизу задание заготовить для экипажей его эскадры несколько тысяч пудов сухарей, то «антирусист» Магаленц сделать этого не позволил. Мол, не собирается он повторять ошибок тосканского великого герцога, что «предоставил слишком много удобств русским кораблям», и заслужил недовольство французского, австрийского и сицилийского дворов.
Но кто, собственно, сказал, что посольская служба проста и состоит из одних удовольствий? Невзирая на прохладную вокруг него обстановку в жарком мальтийском климате, маркиз Кавалькабо одно за другим все же выполнял нужные ему и, главное, России дела. Направленные Екатериной морские офицеры с большой для себя пользой стажировались у опытного орденского морехода, графа Мазена. Кавалькабо сумел найти к нему такой подход, что капитан купил на личные деньги корабль, вошел в состав русского флота и сражался до самого конца войны. Вместе с Алексеем Григорьевичем Орловым дипломат «провернул» еще одну важную операцию. Граф передал около сотни алжирцев, плененных русскими моряками, в распоряжение Ордена, чтобы тот обменял их на христиан, попавших в рабство к северо-африканцам. Великий магистр в знак благодарности предложил послу поставить на ремонт в мальтийский док российское судно «Ростислав».
Изучив не только достоинства, но и слабости Маноэля Пинто, русский поверенный во время празднования в январе 1771 года юбилея правления Великого магистра установил для общего обозрения на балконе своего дома огромную картину. На ней был изображен Гроссмейстер с вознесшейся над ним фигурой Славы. Внизу же (о, искусство дипломатии!) раскинулся порт Валетты с входившим в него кораблем под русским флагом. Тут же, на балконе, разместился оркестр, услаждавший своей игрой рыцарские уши. Сладкая пилюля была проглочена, как сахар вприкуску. Польщенный магистр даже приказал одеть отряд своих телохранителей в мундиры, подобные российским, а барабанщикам выучить русскую дробь. А главное, стало более благожелательным отношение к самому посланнику. Способствовала тому и случившаяся отставка министра иностранных дел Франции герцога Шуазеля. Теперь уж Кавалькабо значительно легче было добиться согласия на ремонт очередного сильно пострадавшего судна «Саратов»…
Тщеславие орденского долгожителя Маноэля Пинто было притчей во языцех. Став госпитальером совсем юным, он прошел многие ступени карьеры, самые значительные из которых – посты вице-канцлера, а затем великого приора португальского языка. Избранный на высшую должность, Пинто первым из Великих магистров сменил берет с бриллиантовой диадемой на королевскую корону. Но одержим он был не только манией величия, но и строительным зудом. Именно благодаря Пинто средневековая угрюмость Валетты расцвела чудесной архитектурой позднего барокко.
Сказать, что этого властного человека не любили, значит ничего не сказать, настолько неоднозначной личностью он вырисовывается. Суровый, почти безжалостный, он с легкостью отправлял людей на эшафот или, в лучшем случае – на галеры. Однако в народе его хоть и боялись, но признавали дельным управленцем. И в первые годы пребывания у власти он тщательно следил за состоянием бюджета, вникал в различные хозяйственные дела. Например, всячески приветствовал внедрение новой для мальтийского земледелия отрасли – выращивания хлопка и шелка. Сам внимательно следил за уборкой урожая. В результате на острове создался временный период относительного благополучия. Но Великий магистр оставался у власти невероятное количество лет – более трех десятилетий. И, в конце концов, молва возложила на него ответственность за все неприятности и беды, которые достались Ордену в тот непростой период.