Полная история рыцарских орденов - стр. 39
На приеме у Его святейшества Иннокентия XII речь Шереметьева и беседы с присутствующими были столь дипломатичны, что сложилось впечатление, будто Борис Петрович признает папу главой Вселенской церкви и сам готов перейти в католическую веру. А посол госпитальеров при папском дворе, сообщая Великому магистру о предстоящем визите боярина, назвал его родственником царя, главнокомандующим войсками, которого милостиво принял Святой отец. К тому времени сорокапятилетний Борис Петрович уже действительно был признанным военачальником, успешно действовавшим в различных кампаниях, включая Крымские походы в 1687–1689 годах.
Нынешний европейский вояж боярина хоть и не мог сравниться с Великим посольством самого Петра I, но тоже проходил весьма внушительно. В его свите было не менее пятнадцати сопровождающих. В Австрии российского вельможу принимал император Леопольд, в Польше – король Август II… Авторитетнейший историк XIX–XX веков, ученый корреспондент Императорской академии наук в Риме, основатель и первый председатель Русского исторического общества в Праге, профессор Евгений Шмурло в своем исследовании о поездке Шереметьева на Мальту писал: «Появлению Шереметьева в Европе современники придавали несомненный политический характер, тем более что сам он, своим поведением, не только не оспаривал такого представления, но, сознательно или бессознательно, давал повод думать, что поездка его предпринята неспроста».
Приезд сановного вельможи из близкого окружения русского царя для чиновников Мальтийского ордена тоже не был рядовым событием. Об этом говорит торжественный церемониал встречи и готовность Великого магистра немедленно приступить к переговорам. Доставила Бориса Петровича Шереметьева на остров галера адмирала мальтийского флота Спинола. Когда судно пришвартовалось в порту Валетты, невзирая на глубокую ночь, с форта Сент-Эльмо его приветствовали оглушительным пушечным салютом. По трапу и до поджидавшей гостя кареты с гербом Великого магистра Раймона де Переллоса его несли в богатом, расписном паланкине. Сам хозяин кареты уже ждал русского посланника. Однако от ночной аудиенции уставший вельможа отказался, сославшись на плохое самочувствие.
Непривычного к морским путешествиям Шереметьева элементарно укачало. Та к что он не покидал предоставленной ему резиденции и весь следующий день. Его встреча с великим магистром произошла только 14 мая. Борис Петрович вручил Раймону де Переллосу грамоту Петра I, призывающую Орден к сближению с Россией в борьбе против общего врага. «Завоевав Казы-Кермень и Азов, – указывалось в документе, – заключив союз с цесарем, королем Польским и республикой Венецейской в целях на тех неприятелей, Турского султана и хана Крымского, войска наши с разных стран водяным и сухим путем войною посылать и государства и юрты их наступательно воевать», мы надеемся, что «по сему нашему объявлению, тот случай в сие удобное время и вас, славных кавалеров, против тех неприятелей наипаче прежнего охотных сотворит»…
Эта дипломатическая победа по своей значимости не уступала боевой. Орден в лице России увидел столь могущественного союзника, что великий магистр даже посчитал необходимым расширить программу чествований ее представителя. Теперь во время осмотра мальтийских укреплений Шереметьева каждый раз встречал салют. Даже посадка его на корабль служила поводом для артиллерийских выстрелов. Под гром почетной канонады посланца далекой северной страны перевозили от форта к форту, провели ему экскурсию по госпиталю. На воскресной торжественной обедне в соборе Святого Иоанна он был посажен на почетное епископское место. Не было отбоя от посетителей и в самой резиденции Шереметьева. Поприветствовать посланца посчитали необходимым почти все члены Генерального капитула и многие рыцари. В день отъезда с Мальты российский подданный Борис Петрович был пожалован в кавалеры Мальтийского ордена. Ему вручили золотой крест с бриллиантами и грамоту на право его ношения. В честь нового рыцаря был дан парадный обед, на котором он сидел по правую руку от великого магистра.