Политэкономия индустриализма: мифы и реальность - стр. 8

и во множестве как теоретических, так и прикладных исследований содержатся попытки объяснить, почему люди определенного сорта непременно будут «вытаптывать клумбы». Однако важно заметить, что «отклоняющееся поведение» является «отклоняющимся» на фоне «нормального» и, следовательно, отклонения изначально заложены в общественные структуры.

В парке были и такие, кто не только не удовлетворился прогулкой по ранее проложенным тропинкам или даже вытаптыванием клумб, а ринулся в непролазный кустарник. Они не признали существующую канву парка и пошли туда, откуда впоследствии нельзя будет выйти. Возможно, они пытались найти кратчайший путь или протоптать новые дорожки, которые – если следом двинутся другие люди – со временем превратятся в широкие асфальтированные аллеи. Посетители парка будут гулять по ним и думать, что эти аллеи были всегда. В таком случае, возможно, прежние аллеи начнут зарастать и вскоре станут непроходимыми. Феномен «протаптывания тропинок» и «зарастания аллей» в социологии обозначается термином социальные изменения. (См. [4]).

Институты не слишком трудно выявлять с помощью социологии, а поскольку практически все социальные институты представляют те или другие аспекты хозяйства, можно создать образы советской экономики и рыночной экономики РФ (или, например, Украины). Такие «портреты» не высвечивают все главные стороны такой большой системы, но они приближают нас к реальности.

Сейчас наблюдения из космоса на движение стихий, техники, энергии и людей дают нам серию частичных «портретов» человечества или народа страны. Рассмотреть и обдумать эти «портреты» – это уже важный шаг к тому, чтобы представить себе хозяйство как целостности. Нам доступны карты ночной освещенности Земли и стран, интенсивности хозяйства в форме международной торговли и движения товаров, лесных пожаров и т. д.

Интегральной карты еще нет. Но можно в воображении представить, что откуда-то из Космоса мы смотрим на Землю в потоке особого света и видим человечество в поле хозяйства. Человечество – не пыль, оно организовано в племени и народы, нации и цивилизации. Людей связывает их земля и культура, память и будущее. Вариантов комбинации всех форм деятельности и связей элементов систем хозяйства – большое множество, поэтому хозяйство каждой общности обладает неповторимым своеобразием. С момента появления человека его этнос – творец своей самобытной системы хозяйства. А в свою очередь, хозяйство – творец своего этноса. Хозяйство, воплощая в себе все стороны культуры, становится важной частью той матрицы, на которой этнос собирается и воспроизводится.

Можно представить, что глядя сверху на страну можно увидеть сеть или ткань институтов, которые регулируют народное хозяйство, а каждый человек связан с этой тканью множеством невидимых нитей. Сверху видна эта ткань, каждая со своими особенностями, она соединяет и защищает народ и его хозяйство. Ее ткали и ткут, штопают и обновляют – все сородичи и земляки, потом соотечественники и граждане, шаманы и священники, власти и ученые. Образ такой ткани или пленки – это аллегория и модель.

Например, Ортега-и-Гассет писал в 1930 г. о России (СССР): «В Москве существует тонкая пленка европейских идей – марксизм, – рожденных в Европе в приложении к европейским проблемам и реальности. Под ней – народ, не только отличный от европейского в этническом смысле, но, что гораздо важнее, и другого возраста, чем наш. Это народ еще бурлящий, то есть юный» [5]. Этот испанский философ увидел очень важную особенность мировоззрения советского общества, но мы долго этого не понимали.