Полихромы. Серебряная Тьма - стр. 2

– Это ничего не меняет для нас, – резко сказал папа. – Ни для тебя, ни для девочек.

– Я знаю. – Мама улыбнулась, но ее глаза оставались серьезными. – А для тебя?

Папа энергично рубанул рукой воздух.

– Для меня тоже ничего не меняет.

– Этого не может быть.

– Давай я сам буду решать?!

Папа взъерошил волосы. Он всегда делал так, когда волновался.

Карина уткнулась носом в оконное стекло, стараясь не упустить ни одного слова.

– Ты не сможешь делать вид, что ничего не произошло.

– Я и не собираюсь!

– И вот мы возвращаемся к нашим баранам. А что ты собираешься делать?

– Я не знаю, Ань… – Папа сел на стул спиной к окну, ссутулился. – Думаешь, я должен рассказать девочкам?

– Лучше ты, чем кто-нибудь другой.

– Ты права. А когда? Может, на выходных? Купим торт…

Мама покачала головой.

– Неа. Лучше всего прямо сейчас.

– Девочки спят. Я не хочу их будить. Им завтра в школу–

– Сейчас.

– Но почему, Анюта?

– Потому что именно сейчас Каринка таращится на нас с балкона.

Карина съежилась под окном, но, конечно, было уже поздно. Окно открылось над ее головой, и папин голос едко проговорил:

– Добро пожаловать, мадемуазель шпионка.

– Я не шпионила! Я нечаянно.

– Давай быстрее внутрь забирайся. Еще простудишься.

Карина неуклюже пролезла в окно. Одна когтистая тапка осталась на кресле, вторая полетела на кафельный пол кухни. Папа поднял ее.

– Мария тоже там с тобой?

– Нет. Она спит.

Карина плюхнулась на стул, придвинула к себе мамину кружку с чаем. Мама только молча улыбнулась.

Карина повернулась к папе.

– Что ты хотел мне сказать? В смысле нам с Машкой?

Он засмеялся, прищурил ореховые глаза.

– Никуда от вас не деться, мадемуазель Шелестова.

Он посмотрел на маму, посмотрел на Карину, сделал глубокий вдох и сказал:

– Дорогая дочь, мы с мамой считаем, ты должна это знать. У тебя есть брат.

– В смысле есть? Ты хочешь сказать, будет брат? – У Карины перехватило дыхание от восторга. – Это ж здорово!

Но папа покачал головой.

– Нет. Я хочу сказать, что есть брат. Уже.

Карина открыла рот. Закрыла рот. Теперь ее ударили мешком по голове. И она точно не понимала, что и откуда ей прилетело.

– Самый настоящий брат. Старший. На четыре месяца, кажется. Или на пять–

– ПАП!

Карина вскочила так быстро, что опрокинула стул.

– Какой еще брат? Ты чего? Это шутка такая?

– Андрюша, – вздохнула мама. – Ты бы лучше рассказал все с самого начала.

– Да, конечно. – Папа поднял стул. – Садись, пожалуйста. Помнишь, неделю назад я ходил на встречу одноклассников?

Карина не помнила – кому надо о таком помнить, но кивнула.

– На встречу пришла одна девочка… В смысле женщина. Инга. Тимохина. Мы с ней давно не виделись–

– Семнадцать лет, – сказала мама.

– Что-то около того, – согласился папа. – В общем выяснилось, что у нее есть сын… Мой сын… Ты не думай ничего такого, Каринка, мы с мамой еще не были знакомы тогда. А с Ингой мы в свое время случайно встретились в ночном клубе… Я ее со школы не видел. Я ее тогда еле узнал… Она сама подошла, разговорились… Ты понимаешь…

Карина понимала и не понимала. Ночной клуб, случайная встреча, красивая (наверняка красивая!) одноклассница. Школьная любовь. Как Матвей для нее. Вроде все ясно. Но ведь это же папа! Не она, не Яська, не кто-нибудь другой из их класса, а папа, самый умный, самый красивый, самый родной, взрослый, надежный папа – как он мог влюбиться в кого-то, кроме мамы?