Полчаса до весны - стр. 13
– Так почему нельзя-то?
– Они сначала должны на тебя посмотреть и решить, что ты не станешь на меня дурно влиять.
– Я? Дурно?
Вот уж новости, так новости!
– Короче, так будет проще, – отрезала Синичка. – Он на тебя посмотрит, задаст пару вопросов – и причин запрещать мне с тобой общаться у него нет. Чистая формальность. Зато зудеть не будет потом.
– Он? – многозначительно уточнила Кветка.
– Он, – потухшим голосом подтвердила Синичка. – Его сестру сейчас интересуют только мальчики, поэтому ей точно до фени, с кем я общаюсь. Даже наоборот, это я должна за ней присматривать. Хотя, станет она меня слушать…
– Ладно, я поняла. Я не против. Не расстраивайся.
Кветка до конца натянула водолазку и прямо так, с голыми ногами, подошла к соседке. Положила ей руку на плечо.
– На самом деле, у меня тоже есть свой неприглядный секрет. Скажу, если клянешься никому не рассказывать. А впрочем, чего там… все равно все узнают. Так что подумай, стоит ли со мной общаться, ведь однажды ты можешь опозориться за компанию.
Кветка наклонилась немного ближе и быстро сказала Синичке на ухо:
– На досуге я вышиваю нитками. Синих птиц, желтые цветы и белые-белые горы. Такая безвкусица…
Когда пять минут спустя Кветка выходила из комнаты, за спиной не оставалось ничего, кроме домашнего спокойствия и уюта, потому что Синичка снова улыбалась.
Учитывая, что в самой Кветке никогда особой радости не водилось, удивительно, как у нее получалось смягчать неловкие ситуации. Возможно, это вовсе и не моя заслуга, думала Кветка, прыгая по ступенькам общежития вниз. Ведь у медузы нет никаких заслуг и талантов – она вода, после смерти исчезающая, испаряющаяся на солнце без следа и без памяти.
Первая неделя обучения началась именно так, как и должна была.
– Так, так, успеваем. Быстрее!
Зоя Андатьевна самолично привела Кветку в аудиторию на первое занятие, мало того что совместное, так еще и для пятикурсников.
Так как программа для минималистов включала всего год обучения, большая их часть проходила совместно с другими курсами, и только некоторые проводились отдельно для людей.
Каждое утро пятикурсников посвящали в политические и экономические новости и составляли прогноз дальнейшего развития событий, а минималисты при всем при этом присутствовали.
Так значилось в расписании. Прочитав этот ужас, далекая от политики Кветка впала в транс и практически безропотно позволила довести себя до аудитории. Зоя Андатьевна постучала в дверь и, втолкнув Кветку внутрь, быстро сказала:
– Извините, господин Тувэ, еще одна опоздавшая. Кветка Царелора, курс минималистов.
И тут же испарилась, не дождавшись ответа и бросив подопечную на произвол судьбы.
Преподавателем оказался относительно молодой человек лет тридцати пяти, подтянутый, строгий, окинувший Кветку такими умным взглядом, что лучше бы задал тысячу интимных вопросов. Но он ничего не спросил. Кивнул, как будто сделал свои собственные выводы, причем такие, что никогда не меняются, и обернулся к аудитории:
– Итак, у нас тут очередная студентка с милейшим именем.
И, обращаясь к Кветке:
– Первые два ряда предназначены для минималистов, занимайте место. Сидеть на соседних стульях запрещено. Идите.
Кветка уставилась в пол, покрытый мелкой каменной мозаикой, и увидала свои коленки. Юбка полученной темно-синей формы оказалась немного короче ее собственной, привычной, и это выбивало из колеи. Хотелось одернуть и юбку, и колючий пиджак, застегнутый на две круглых пуговицы, да и рубашка жала в груди, но лучше поскорее сесть на место, чтобы убраться с поля зрения квартов.