Покровитель - стр. 22

Тёплые губы Дара касаются моей щеки. Он водит по ней прохладным кончиком носа и снова целует, крепче сжимая руки вокруг моей талии. Нам очень хорошо в этом моменте. Его сердце стучит мне в лопатку, ягодицами ощущается эрекция от нашей близости. А я сейчас даже секса не хочу. Хочу просто вот так сидеть, смотреть в небо и чувствовать такое надёжное тепло. Горячее дыхание щекочет кожу в местах поцелуев. Трусь щекой о его щёку и чувствую, как Дар улыбается.

Я многим ему обязана. Дарьял стал для меня опорой в один из самых трудных периодов нашей с Динкой жизни, сначала как друг, ведь наши родители знакомы. Моя мама работала бухгалтером у семьи Башировых.

До трагедии мы с Дарьялом почти не общались, виделись только. Он старше на шесть лет, и я для него попросту была еще маленькой. Потом он уезжал на какое-то время и вернулся уже после того, как не стало моих мамы и папы.

Наши отношения развивались постепенно. Не было вот этой яркой вспышки. Бах, и влюбились. Были поступки, встречи, переписки, наш первый поцелуй, и вот мы сидим на пледе, прижавшись друг к другу.

— Дар, нам полтора года, да? — задрав голову, спрашиваю у него.

Это если считать весь период от дружбы до сегодняшнего дня. У нас нет своей даты, только примерное время. Мне тогда было не до романтики, я не запоминала таких деталей.

— Да, где-то так, — целует меня в кончик носа. — А что?

— Ничего. Просто вдруг вспомнила, как мы стали встречаться. Поцелуй меня.

Он довольно улыбается, роняет меня на плед, накрывая сверху собой, и прижимается к губам. Дразнит кончиком языка. Я приоткрываю рот, чтобы его поймать. Не выходит. Дар довольно посмеивается.

— Гад! — важно заявляю ему.

— Ещё какой, — даже не спорит. Снова целует, но уже горячо, глубоко и страстно.

Его ладони шарят по моему телу, сминая его, касаясь чувствительных местечек. Зубы смыкаются на мочке уха, на изгибе шеи. Я пробираюсь ему под футболку, скребусь ногтями по пояснице, поднимаюсь выше вдоль позвоночника. Он тихо стонет мне рот, закатывая глаза от удовольствия, и вдавливается в меня твёрдой ширинкой.

Нас здесь могут увидеть, поэтому он ничего лишнего себе не позволяет. Просто ласкаемся. Как целуются парочки, народ-то уж точно видел не единожды.

Курим одну сигарету на двоих, выпуская дым друг другу в губы.

— Ринка, — вновь прижав меня к себе, дышит в ухо, — я понимаю, что ты у меня ещё девочка и тебе важна романтика, но я хочу большего. Давай попробуем хотя бы съехаться. Как семья, Рин. Очень хочу семью. С тобой. И детей забабахаем годика через два-три. Родишь мне сына?

— А если дочку? — смеюсь я.

— Альбиной назову, — шепчет он, целуя меня в плечо. — Будет Баширова Альбина Дарьяловна. Красиво?

— То есть, — возмущённо смотрю на него, — вынашивать и рожать мне, а имя даёшь ты?

— Ну вот, ты хотя бы сразу не сказала «нет». У тебя на примете есть имя для нашей дочери? — оставляет ещё один влажный поцелуй на моей щеке.

— Надежда, — тихо отвечаю Дару, — как мама.

— Весомый аргумент, — серьёзно говорит он. — Значит, будет Надежда.

И мы ещё болтаем и смеёмся, представляя, каким может быть наше будущее. Перебираем имена для мальчиков. В животе снова порхают бабочки, но тут же застывают.

Я неожиданно даже для самой себя вдруг вспоминаю про коробку с платьем, туфли и цветы от Давида, которые Дарьял ещё не видел. И надо что-то будет сказать ему про выставку.