Покойник с площади Бедфорд - стр. 42

– Дело касается одного давнего происшествия, которое было… неправильно истолковано, – осторожно ответил полицейский. – Я занимаюсь этим от имени мистера Корнуоллиса.

– Я был корабельным хирургом, мистер Питт, – ответил Роулинсон, облизав губы. – И бо́льшую часть своего времени проводил в кубрике.

– Где, простите?

– В кубрике, на нижней палубе, куда стаскивали всех раненых и где мы их оперировали.

Под ними, по реке, против прилива в направлении Суррейских доков шел клиппер с поднятыми парусами. Эти великолепные паруса белели на солнце. Что-то в нем было очень грустное, как будто век этих красавцев подходил к концу.

– Ах вот, значит, как… Но ведь вы знали Корнуоллиса? – настойчиво повторил свой вопрос Томас, отрываясь от вида клиппера.

– Ну конечно, ведь я плавал под его командованием, – согласился медик. – Правда, капитаны кораблей – обычно не самые разговорчивые люди на свете. Если вы никогда не выходили в море, то, наверное, не можете представить себе всю полноту власти, которой обладает капитан. Результатом этого бывает, как правило, некоторая отдаленность от остальной команды. – Врач машинально вытер руки о штаны, оставив на них новые кровавые следы. – Невозможно быть хорошим командиром и при этом не сохранять дистанцию между собой и командой, даже офицерами. – Роулинсон повернулся и прошел через стеклянную галерею к двери, которая открывалась на поросший травою обрыв. Река предстала перед ними во всем своем великолепии.

Питт шел за ним и внимательно слушал.

– Вся команда держится на жесткой иерархии, – говорил хирург, постоянно жестикулируя. – Допусти капитан хоть чуточку фамильярности, и команда перестанет его уважать. – Он взглянул на суперинтенданта. – Любой хороший капитан это знает, а Корнуоллис был хорошим капитаном. Думаю, что это у него в крови. Он был спокойным человеком, одиночкой по своей натуре. И очень серьезно относился к службе.

– И он преуспевал? – спросил Томас.

Роулинсон улыбнулся, шагая по траве в лучах солнца. Ветер с реки доносил до них запах соли. Прилив быстро набирал силу, и чайки с громкими криками носились у них над головами.

– Да, – ответил хирург. – Он был одним из лучших.

– Тогда почему он списался на берег? Ведь ему было не так много лет!

Медик остановился, и на его лице, впервые за весь разговор, появилось настороженное выражение.

– Простите меня, мистер Питт, но почему это должно вас волновать?

Суперинтендант попытался придумать ответ. Сейчас можно было выдать только часть тайны.

– Некто намеревается причинить ему зло, – ответил полицейский, наблюдая за лицом собеседника. – Нанести вред его репутации. Мне необходимо знать правду, чтобы защитить его.

– Вы, по-видимому, хотите узнать худшее из того, что они смогут поставить ему в вину?

– Да.

– А почему я должен верить, что вы сами не являетесь этим таинственным врагом? – усмехнулся врач.

– Спросите самого Корнуоллиса, – не задумываясь, ответил Питт.

– Но почему в таком случае вы сами не спросите его самого, что было лучшим и худшим в его карьере?

Это было сказано с некоторой долей удивления и совсем без задних мыслей. Хирург, улыбаясь, стоял в лучах солнца, сложив на груди свои испачканные в крови руки.

– Потому что мы часто не можем сами оценить себя так, как это можно сделать со стороны, мистер Роулинсон, – ответил суперинтендант. – Это понятно, или надо объяснить поподробнее?