Покоритель Африки - стр. 17
– Знать карты противника – это что-то сверхъестественное, – заявила миссис Кроули.
– Многое можно прочесть по лицу. Этому я научился в Африке. Туземцы там гораздо чаще лгут, чем говорят правду, поэтому быстро привыкаешь следить не за тем, что они говорят, а за тем, как при этом выглядят.
Пока миссис Кроули поудобнее устраивалась в полюбившемся ей кресле, Дик отошел к камину и загородил его от собравшихся в комнате.
– Почему вы впервые решили отправиться в Африку? – вдруг спросила хозяйка.
Алек медленно поднял на нее свой пристальный взгляд и улыбнулся:
– Не знаю. У меня была куча денег и совершенно нечем заняться.
– Неправда, – вмешался Дик. – Один сумасшедший мечтал отыскать какую-то страну, куда еще не ступала нога человека – да даже если бы и ступила, то ненадолго: кого не прикончат дикари, добьет местный климат. Назад он вернулся полумертвый от лихорадки и, заверив всех и вся, что из владений Рофы никому не вернуться живым, тут же испустил дух. Алек, разумеется, сразу собрал чемоданы – и прямиком туда.
– Я доказал, что он был не прав, – спокойно отозвался Алек. – Мы с Рофой подружились, и будь у меня сестра, он был готов на ней жениться.
– А если бы кто-то заявил, что невозможно проскакать через всю Азию на одной ножке, ты тут же отправился бы доказывать обратное. Ты обожаешь браться за дела трудные и опасные – а если они вовсе не выполнимы, так чуть не пляшешь от радости.
– Уж чересчур театральный образ, – улыбнулся Алек.
– Но ты такой и есть. В жизни не встречал более мелодраматического персонажа. – Дик обратился к дамам с приглашающим жестом. – Призываю вас в свидетели. В Оксфорде Алек был настоящим докой по части классики, писал стихи на разных языках, которые одни профессора понимают. Ему пророчили будущее величайшего ученого.
– Одна из любимых историй Дика, – заметил Алек. – Жаль, что в ней нет ни слова правды.
Но Дик продолжал:
– С другой стороны, в математике он был совершенно беспомощен. Знаете, бывают люди, которым не дано справляться с цифрами, – так вот Алек не мог два и два сложить, чтобы не получился гекзаметр. Как-то раз преподаватель на него разозлился и заявил, что проще обучить арифметике кирпичную стену. Я при этом присутствовал – ужасно грубо получилось. У этого преподавателя был настоящий дар выставлять других совершенно никчемными. Алек ничего не сказал – только посмотрел на него. Надо сказать, когда Алек злится, он не краснеет и не швыряет все, что под руку попадет, как обычные люди, – он чуть бледнеет и смотрит так пристально…
– Умоляю вас, не верьте ни единому слову! – запротестовал Алек.
– И вот Алек забросил классиков. Все друзья пытались его переубедить, взывали к здравому смыслу – к здравому смыслу упрямейшего из ослов всего христианского мира! Алек решил стать математиком. Два с лишним года он по десять часов в день трудился над предметом, которого терпеть не мог, и могучим усилием воли приобрел то, чего был лишен от природы. Он получил по математике высший балл – и что толку?
Алек пожал плечами:
– Не то чтобы я так уж интересовался математикой. Просто она помогла мне одолеть одно неприятное слово.
– Одолеть слово?
– Звучит самоуверенно, – усмехнулся Алек, – но речь о слове «невозможно».
Дик фыркнул, изображая гнев.
– А еще она обеспечила тебе любимое удовольствие: делать себе как можно больнее. С какой дьявольской веселостью ты занимался бы умерщвлением плоти в Средние века, отказывая себе во всех радостях жизни! Ты счастлив, только когда доводишь себя до последнего предела.