Покажи мне, зеркало… - стр. 9
Его горячие руки на моей обнаженной, покрытой мурашками от холода коже, до которой прежде не смел касаться никто, кроме рабынь, рождали внутри меня очень неприятные ощущения, словно это было чем-то неправильным, грязным.
Его губы зашевелились, но из них не вылетело ни единого звука, только странный, едва заметный стон, как если бы моя боль передалась ему.
Не зная, как переключить внимание чересчур вцепившегося в мою плоть и неестественно ведущего себя брата, я воспользовалась первым подвернувшимся предлогом:
– Ой, бабочка! – резко вскочив я с силой хлопнула Джабира по лбу, мимо которого действительно пролетало пёстрое насекомое. Разыскивая самые яркие и красивые цветы, она ошибочно приняла брошь из самоцветов на тюрбане Джабира за один из таких цветков.
Тяжело дышащий словно очень долго и быстро бежал, брат всё ещё замутненным взглядом проследил за тем, куда показывал мой пальчик, и это сработало. Взгляд его, хоть и с трудом, прояснился, и он вновь стал прежним Джабиром, которого я знала всю жизнь:
– Ты ударила меня, птенчик, больше никогда так не делай!
«А ты не пугай меня так!» – хотелось крикнуть мне в ответ, но я благоразумно смолчала. Вместо этого, я решила задать давно уже мучающий меня вопрос:
– Скажи, Джабир, а что означает цветок на твоей броши? Это какой-то символ?
– Символ? Хм, пожалуй, да, – задумчиво ответил он, отколов брошь и протянув её мне, – вот, погляди, это – Хары бюль-бюль – гордость нашего ханства.
– Хары бюль-бюль? – странно, я ничего об этом не знала. – Какое отношение имеет цветок к соловью? (бюль-бюль- означает соловей).
– Знаешь, птенчик, твоё образование всерьёз начинает меня беспокоить. Спрашивается, чем занимается твоя мать, вместо того, чтобы объяснять дочери такие элементарные, но в то же время важные вещи? Придётся мне серьёзно поговорить с матушкой на эту тему.
– Нет, Джабир, прошу не надо ничего рассказывать Зейнаб-хатун! – взмолилась я. – Обещаю, что буду более внимательно относится к занятиям, только не говори ей ничего, ладно?
– Обещаешь? – прищурив один глаз, насмешливо спросил он.
– Клянусь! – я готова была пообещать что угодно, лишь бы избежать очередного нагоняя от суровой наставницы. – А теперь, если тебе не трудно, то расскажи мне об этом… как говоришь он называется?
– Хары бюль-бюль, – беспомощно разведя руками рассмеялся брат. – С этим необычным цветком связано много легенд, и об одной из них я тебе сейчас расскажу. Вот, погляди внимательнее, – он так и сяк поворачивал перед моими глазами драгоценную брошь, – на что по-твоему похож этот цветок?
– На птицу? – неуверенно спросила я, ожидая очередной насмешки, но её не последовало.
– Вот именно! – подхватил брат. – По одной из легенд птицы и растения когда-то подобно людям могли испытывать такое волшебное чувство, как любовь.
– Любовь? – прыснула я.
– Вот именно, птенчик, любовь! – серьёзно ответил Джабир. – Соловей влюбился в прекрасную розу и дни и ночи напролёт пел ей песни о любви. Роза, покорённая непередаваемым пением соловья, отвечала на его чувства. Молва об их любви разнеслась повсюду; растения и птицы искренне радовались их светлым чувствам, как своим. Но «Хар»– шип, единственный, кого их любовь раздражала, и он никак не мог с этим смириться. Чтобы разлучить влюбленных, он начал петь цветку свои любовные песни, но они не нашли отклика в сердце прекрасного цветка. Отказ привёл его в бешенство, и тогда, разъярившись, шип уничтожил один из прекрасных лепестков розы, причиняя ей невыносимую боль. Соловей видя, что его любимый цветок может погибнуть, принялся издавать горестный стон, и его стону вторили все растения и птицы. В момент полного уничтожения розы, все разом начали молиться за её жизнь. Ради спасения такой большой любви все готовы были пожертвовать собой. И их мольбы были услышаны – роза, соловей и хар (шип) – все вместе превратились в один цветок – Хары бюль-бюль.