Пока смерть не разлучит нас - стр. 19
Эффект неожиданности достигнут! Мысленно я поблагодарила матушку за то, что научила появляться с фанфарами, даже если эти самые торжественные фанфары звучат только у меня в голове и подозрительно напоминают издевательские бубны.
– Светлых дней, риаты, – громко поздоровалась я, и кто-то подавился едой.
– Едем, – скупо бросил Доар.
К счастью, добираться до храма оказалось недалеко, иначе бы салон экипажа, а заодно и мы, покрылись снежной изморозью, ведь обоюдным холодным молчанием, воцарившимся в карете, можно было замораживать огромные глыбы льда для монументальных статуй.
Риорское святилище не имело ничего общего с эсхардскими храмами. Крошечная часовенка с арочными окнами, затянутыми разноцветными витражами, остроконечной крышей и длинным шпилем, похожим не те, что торчали из башен властительского дворца. В молельном зале царил тяжелый полумрак, стылый воздух пах курениями. В центре громоздился алтарь из цельной каменной глыбы с углублением, заполненным святой водой.
Нас уже ждал молельщик в белой праздничной рясе, величественный и важный.
– Риат Гери, я счастлив… вас… в стенах храма… – начал запинаться он, глядя на то, как Доар невозмутимо принялся стягивать плащ. – Что вы делаете?
Одежда полетела мне в лицо, едва успела подхватить.
– Ты меня с вешалкой не перепутал? – буркнула я.
Он взялся за пиджак.
– Нет-нет, – замахал руками служитель храма. – Риат Гери, раздеваться необязательно.
– Поверьте, рядом с этой женщиной лучше подстраховаться, – процедил тот, расстегивая пуговицы.
– Держать не буду! – заупрямилась я, но вещь, пахнущая знакомым изысканным одеколоном, накрыла мне плечи. Когда Доар принялся закатывать рукава рубашки, то молельщик перестал понимать, что происходит.
– Ну, раз желаете обнажиться, то хотя бы не до исподнего, – обреченно вздохнул он, но едва «жених» попытался прикоснуться к прозрачной воде, то опомнился: – А как же воззвание к предкам? По правилам надо у них попросить разрешения, чтобы омыть кончики пальцев.
– Думаю, что на том свете не обидятся, – отозвался Доар и погрузил руки в чашу до запястий.
Никакого магического удара или вспышки, как случилось на моей свадьбе. Вода не потемнела и не вспенилась от возмущения, что всякие женатые типы пытаются полоскать руки в венчальной чаше.
– Что теперь, эсса Хилберт? – изогнул он бровь.
Ты у меня спрашиваешь?! Светлые боги, каким образом получить развод от человека, который немножко холост? Если не знаете точного ответа, то посоветуйтесь с сослуживцами из демонического чертога. Может, у них найдутся какие-нибудь мыслишки на этот счет.
В оцепенении я следила, как Доар вытащил руки из чаши и стряхнул ледяные капли. Он начал опускать рукава… а на наших глазах на правом предплечье медленно и неохотно начал проявлялся брачный орнамент. Пять нераскрытых бутонов, опутанных тонкими лозами. Густую тишину, на некоторое время опустившуюся на молельный зал, можно было резать ножом и раскладывать по тарелкам.
– Почему именно цветочки? – глядя на метку, сухо уточнил Доар.
– Так ведь жена – эсхардская эсса. Цветы эсхардские, лоза риорская, – пожал плечами молельщик, не совсем понимавший сути претензии. Видимо, решил, что если бы проявились похоронные кресты, – мол, я убил на эту женщину пять лет своей единственной жизни – риат остался бы доволен