Пока поют соловьи - стр. 4
– Но уже поздно.
– Прачки работают и ночью.
– Значит, покончим с этим прямо сейчас… Что же – так тому и быть. Так даже лучше… Что ты хочешь знать?
– Все!
Теперь женщина молчала, глядя на колыхающуюся занавеску. Та, словно живая, шевелилась, смело разгуливая на ветру. Шелестела, перешагивая через порог балкона, кого-то выглядывала в парке внизу, снова возвращалась в комнату, на мгновение замирала, и опять продолжала свое бесконечное движение. Иногда казалось, что в нее кто-то обернулся или даже вселился. В ней было столько жизни, трепетного волнения, что невозможно было оторвать глаз. Тусклый свет фонаря подчеркивал очертания прозрачной ткани, постоянно сменяющиеся ее настроения. В ней билась жизнь, она шелестела, сияла отблесками, скрывая темноту наступающей ночи, снова становилась прозрачной. Пожалуй, она была единственной, кто пытался что-то сделать или сказать в безмолвной серой комнате, может быть показать своим неугомонным видом, что жизнь продолжается, что она играет, пульсируя где-то рядом незнакомыми дивными красками. А женщина безмолвно за ней наблюдала, не в силах произнести ни слова. Молчал и незнакомец – ее спаситель или палач (смотря, как относится). Но то, что он способен повлиять на эту ночь, на несчастную, сиротливо притаившуюся в углу женщину, и ее жизнь, теперь было понятно. Все зависело лишь от времени – минут, коротких или длинных мгновений, которые понадобятся ему для простой вещи – ненадолго отлучиться, чтобы потом вернуться с веревкой. Но и он молчал, глядя на женщину, и ждал. О чем он думал? Что выражало его лицо в этот миг? Этого женщина не знала, а занавеска сказать не могла, и ветер, который с ней играл, тоже. Оба они были молчаливыми свидетелями темной комнаты и двух людей, договорившихся о чем-то, но пока размышляющих каждый о своем.
Вдруг мужчина заговорил. Его голос больше не был насмешлив, но был тороплив и волнителен. Иногда он сбивался и тогда умолкал. Незнакомец словно сбросил маску, под которой скрывал истинную причину своего визита, и не поверить ему в эту минуту было невозможно. Было видно – оказался он здесь неслучайно. И теперь мужчина с трепетом говорил:
– Мадмуазель, позвольте продолжить мне. Простите за мой поздний визит и столь необычное появление… Дело в том… Когда я узнал, что вы находитесь здесь – был крайне удивлен. Был поражен, шокирован… Я знаю вас давно. Видел не один раз в той прошлой жизни. Я за вами наблюдал не один год и хочу признаться – я ваш поклонник… Нет, не так… Ваш почитатель. Нет, снова не так… Сейчас объясню… Все началось, когда я впервые увидел ваши работы. Конечно, поначалу они меня взволновали, но узнав, что их автор женщина, я был потрясен. Такое невозможно! – говорил я себе. – Такого не было, и быть не должно. Мне стало невероятно любопытно – женщина-скульптор! И тогда при случае я решил вас разыскать. А когда мне это удалось…
Внезапно мужчина умолк. Какое-то время было слышно лишь его прерывистое дыхание.
– …я понял, что полюбил вас, – наконец закончил он.
– Вот дьявол. Только этого мне не хватало! – низким голосом резко отозвалась обитательница темной комнаты и засмеялась.
– Позвольте, не перебивайте, дайте мне сказать.
– Господи, как я сразу не поняла – ночью в сумасшедшем доме через балконную дверь вваливается какой-то тип… Эй, послушай, ты в своем уме – никого моложе себе не выбрал – мне не двадцать лет, даже не тридцать и не тридцать пять.