Пока идут старинные часы - стр. 12
– Олееег, – ее полные губы вытягиваются в трубочку. – Что за изумруды?
Она склоняется к без пяти минут доктору, кажется, что содержимое ее декольте сейчас непременно выкатится на всеобщее обозрение.
– Анжелочка… – Авдееву льстит ее внимание, открывшийся панорамный вид завораживает и немного сбивает с мысли.
Тканев нахально перебивает:
–… существует легенда, что Уваров, будучи уже известным писателем, купил в подарок своей дорогой жене не менее дорогое изумрудное колье. Потом оно бесследно пропало.
– Однако никаких документальных доказательств существования изумрудов нет, – подает голос краевед Бондаренко, протирая лысину носовым платком. – По крайней мере, мне они не известны. Поэтому это всего лишь, как выразился Максим Алексеевич, легенда. Сказка.
При этих словах Анжела заметно грустнеет и отодвигается от светила филологической науки.
– Сказки тоже не на пустом месте родятся, всегда есть какие-то основания, – веско замечает Олег Авдеев, отойдя от наваждения, и принимается накладывать овощной салат. Его взгляд задерживается на Тканеве, видимо, он вспоминает, как тот уплетал из общей тарелки своими грязными лапищами, и откладывает ложку в сторону. «Ешьте, ешьте, рекомендую!» – с довольной физиономией Тканев придвигает салатник поближе к Авдееву.
– Вот из-за этих зыбких оснований в свое время охотники за изумрудами, как кроты, перерыли весь парк. Я прав, Александр Лаврентьевич? – продолжает краевед.
Хранитель соглашается, но ответить ему не дают.
– Кстати, да, кроты! – Тканев со смаком облизывает указательный палец и поднимает его, указывая на разлапистую люстру на потолке. Анжела брезгливо поводит плечиком. – Кроты не так редко встречаются в уваровских сказках о проделках животных. Обычно это второстепенный персонаж, слушатель или зритель конфликта. А кто главный, спросите вы? И я отвечу – лиса. Да-да, чернобурая лисица! Заметьте, если лиса выступает против слабых – зайца, крота или белки, она проигрывает и оказывается в смешном положении. Но если ее антагонист – волк или медведь, то есть более сильный противник, она непременно одерживает победу. И в смешном положении оказывается ее недруг. О чем это я?..
Александр Лаврентьевич пытается перевести тему разговора, но фанатичный блеск в тканевских глазах не так-то легко загасить.
– Ах, да. Мораль! А мораль вытекает из ситуации. Читатель сам должен вынести урок. Никаких поучений! Никаких нотаций! «Заноза в лапе лисицы» или «Курица-сестрица» – это шедевры авторской сказки девятнадцатого века! Вы понимаете? – Максим в порыве пылкой речи теребит рукав пиджака Авдеева. – Шедевры!
– Сказочник! – пренебрежительно фыркает Авдеев и отодвигается на безопасное расстояние. Но Тканеву деликатность не свойственна. Он резко поднимается из-за стола, отталкивая с грохотом стул, срывает повязанную льняную салфетку с шеи, протирает ею линзы очков, в нее же шумно высмаркивается, сминает и засовывает в карман:
– Вот вспомните! А лисичка и говорит: «Нет, братишка, не люблю твой мед, больно кусач он…»
– Максим Алексеевич, голубчик, – пытается охладить его пыл Александр Лаврентьевич, – это, несомненно, дивная сказка… Вы, быть может, присядете.
Тканев послушно садится, но успокоить его не так-то просто.
– Трикстер… Анжела, не напрягайте свою хорошенькую головку, все равно не поможет, – злобный взгляд Соколовской прожжет в нем дыру, но младший научный не прошибаем, – напомню досточтимой публике, если еще кто подзабыл. Трикстер – герой, который совершает проделки. Так вот, трикстер в сказках описан Уваровым емко, зачастую одним или двумя эпитетами.