Пока цветёт сирень - стр. 26
– С чего мне ревновать, Роман Дмитриевич? Думаю, это вашей жене стоит ревновать и думать, что входит в этот широкий спектр обязанностей.
– О-о-о, ух,– Рома улыбнулся. – Единственная приятная новость за весь день, Настюша, твоя реакция, – он продолжил расплываться в улыбке. – Моей жене не приходило в голову ревновать меня, она отмечала деловые качества моего ассистента, её приятные внешние данные, и находила Лилию хорошим приобретением.
– Высокие отношения.
– Знаешь, оказалось, мне нравится ревность. Твоя глупая и беспричинная ревность мне нравится.
– Я не рев-ну-ю, – по слогам повторила Настя.
– Как скажешь, – Рома поднял руки, словно в поражении. – Ты подумала о том, о чём мы говорили? Когда я смогу увидеть Дашу?
– Не знаю, это сложно…
– Что в этом сложного? Даша – моя дочь. Я – её отец. Что сложного в нашей встрече?
– Мне надо поговорить с Ваней.
– Погоди, он что, не знает, что Даша не его ребёнок?
– Он знает, что он не биологический отец Даши, но он её папа и мой муж. Я не готова…
– Родить, не сообщая, ты была готова. Настенька, прямо сейчас у меня физически нет времени на этот разговор, но не думай, что я забуду, спущу на тормозах. Иван всё равно узнает, лучше, если от тебя, нет – значит от меня, тем более, я намерен вернуть себе не только свою дочь, но и женщину, которую люблю.
– Красивые слова и никчёмные.
– Почему никчёмные?
– Ты сказал жене, что намерен «вернуть не только свою дочь, но и женщину, которую любишь»?
– Это не телефонный разговор.
– Потом ты просто не скажешь, а что будет со мной?
– Такого не случится.
– Перестань! – Настя развернулась на носках и быстро пошла из зала, смотря, как большая делегация партнёров идёт по широкому коридору навстречу Роману Дмитриевичу.
К ночи Роман был выжатый, как лимон, уставший, как рота солдат стройбата. Выходной день, естественно, откладывался, похоже, как и спокойный сон. Он просидел большую часть ночи в своём кабинете, чтобы с утра снова быть на рабочем месте. Продолжение сотрудничества с партнёрами было важным шагом, но сколь важным оно было, столь и задачи ставило практически неразрешимые.
Несколько дней ушло на сложнейшие переговоры, результатом которых стали, пусть и не стопроцентные, но гарантии. Первая за много дней обнадёживающая новость.
Роман просматривал список звонков на телефоне, когда поймал себя на мысли, что за все эти дни он не звонил Ирине, она ему тоже. Он разговаривал с матерью, когда удавалось, перекинулся парой фраз с отцом, жена не удосужилась написать пару ободряющих сообщений.
Он набрал номер, слушая ненавязчивую музыку, доносящуюся из динамика в ухо.
– Ира? Ты не звонила. – Не хотелось ходить вокруг да около, Роман был слишком уставшим, взвинченным, чтобы проявлять деликатныость или тактичность.
– Прости, – на той стороне вздохнули. – Плохо себя чувствовала.
– Что с тобой?
– Нервы, усталость. Врач порекомендовал дневной стационар, я согласилась. Оттуда лучше не звонить, а рано утром или к вечеру опасалась звонить, ты, вероятно, спишь в это время.
– Ясно. Ничего серьёзного?
– Нет, – Ирина вздохнула. – А у тебя как? Не может быть всё так ужасно…
– Боюсь, что может, но прорвусь.
– Конечно, ты сможешь, обязательно, я верю в тебя, – Роман смотрел в стену перед собой, и ему казалось, что та же стена выросла между ним и Ириной. Когда-то его вдохновляли такие слова, но сейчас… Сейчас хотелось других.