Поиски в пути - стр. 19
Сначала хозяйка вела разговор о двухстах пятидесяти тысячах шекелей, обещая длительную рассрочку. Я только пожимала плечами. Зарплату она мне подняла, на жизнь теперь хватало, но почти никаких сбережений сделать не удавалось. Не реагировала даже, когда она стала немного снижать цену. Только в 2002 году, когда умер отчим, ситуация изменилась. Я к тому времени сняла квартиру недалеко от Бограшева, где было ателье, пригласила в Израиль маму. Узнав о ее приезде, хозяйка зазвала нас к себе на чай. В Израиле редко приглашают чужих домой на ужин – только на чай. И когда хозяйка начала нахваливать меня, упомянув, что с удовольствием оставила бы на меня свое ателье, мама сказала, что могла бы немного помочь мне. Кончилось тем, что мама перевела мне десять тысяч долларов, хозяйка поручилась за меня в банке, и мне выдали ссуду. Ссуду и остаток стоимости ателье я выплачивала банку и хозяйке три года.
Пропустила мартовские и почти все апрельские страницы дневника – неинтересно. Привлекла внимание очередная запись.
22.04.09, среда. Тель-Авив.
Возвращалась с работы поздно, захожу в квартиру, а в углу салона брошены вещи Игоря. Не переодеваясь, пошла к нему в комнату – спит мой красавчик, дрыхнет без задних ног. И оружия нигде нет. Не стала будить его, прошла на кухню, села, задумалась. Все-таки нужно решать, куда склоняться. В Париже, вернее, в провинции недалеко от Парижа, учится мой ребенок. Здесь второй. Иногда я так называю Игоря про себя. Кого-то из них нужно выбирать. Или попробовать уговорить Игоря переехать во Францию? А с ателье… Что ж, или отдать дешево, или оставить прозябать без меня. На зарплату они наберут заказов, а я вполне могу теперь обойтись без доходов от ателье. Мэтр Вилар сообщал, что скоро все действия по введению меня и Пьера в права наследников завершатся.
Когда приготовила ужин и разбудила Игоря, поговорила с ним за столом очень серьезно. Он уныло согласился поехать со мной на несколько месяцев, а там, мол, видно будет.
31.07.18. Лимере.
Да, очень уныло соглашался. С армией он разделался окончательно – это не проблема. То есть разве что будут вызывать на милуим. Но перспектива жить на мои деньги его коробила. Ведь работать там он не сможет, продавать свои картины – да нет у него ничего товарного и не скоро будет, если вообще удастся сделать живопись профессией. Я напирала на то, что ему нужно учиться; учиться в Израиле трудно, ведь придется совмещать живопись и тяжелую работу. Как иначе он сможет прожить здесь? А в Париже или на Луаре не нужно будет думать о жилье, о пропитании. И армия выдала ему некоторые деньги, так что он не будет зависеть от меня в этом плане. И, в конце концов, обо мне он думает? Возможно, последний довод оказался решающим. Согласился, но оговорил себе недельный поход с парнями из бывшего взвода по Гола-нам и Галилее. Как будто я была против! Другие после армии удирают на полгода в Южную Америку или в Юго-Восточную Азию.
Следующее, что привлекло мое внимание, датировалось уже июлем.
02.07.09, четверг. Лимере.
Две недели мы с Игорем провели в Париже. Почти все время Игорь пропадал в музеях: понятно, ему интересно видеть вживую работы классиков в Лувре и импрессионистов в музее д’Орсе, современную живопись в Центре Помпиду. На Жё-де-Пом в Тюильри и музей Дали двух недель ему не хватило. Ничего, посетит в другой раз. Осмотреть все в Париже – нужны месяцы. Я когда-то, после того как пристроила Пьера в частный детский сад, две недели потратила только на Лувр. Франсуа стоически терпел мое отсутствие, когда у него не было днем лекций. Игорь случайно увидел мои записи в дневнике – оставила тетрадь раскрытой на столе в кабинете. Читать не стал, но вечером заинтересованно поинтересовался у меня, не собираюсь ли писать книгу? Пришлось немного рассказать, для чего я все это записываю. Вроде удовлетворился – больше меня не расспрашивал.