Поиски Афродиты - стр. 95
– Что ты говоришь?! Неужели?! – якобы удивляюсь я. – Вот интересно!
Но мне вдруг становится скучно, неуютно как-то. Ужасно тоскливо! Ясно же, что эту длинную привели для меня, потому что и молоденькую никак не отпускает Антон – танцует с ней очень близко, тесно, он тоже, похоже, «поплыл». Как, впрочем, и она, молоденькая. Сейчас начнут целоваться. Ага, вот уже и начали… Только Лора все же посматривает на меня иногда, кидает этакий ободряющий взгляд, но Костя, кажется, крепко к ней прилепился.
Это было 27-го марта, в день рождения моей мамы. Так совпало… С завода к этому времени я ушел, деньги на жизнь зарабатывал исключительно фотографией в детских садах, в институте учился уже на третьем курсе. Пережил первоначальный стресс от тупости «семинаристов», регулярно ходил на «творческие семинары» (закалял шкуру), а экзамены на сессиях сдавал почти все на отлично. Милая Зина с завода как-то успокоила меня, но конечно я все равно не ощущал себя настоящим мужчиной и жил в каком-то размытом состоянии, надеясь непонятно на что. Дело, разумеется, не только в этих самых делах, а вообще. Ни один из моих рассказов – а их было уже около десятка – не был пока напечатан, хотя я прилежно ходил по редакциям, предлагал, иногда посылал по почте. Возвращали аккуратно и неуклонно, отзывы были сдержанно отрицательные, иногда хвалили за «наблюдательность», «свежесть взгляда» и советовали читать классиков и «книги о литературном труде». Написал я даже целых две повести – одну о Рае (под названием «Оля»), а другую о большой рыбалке на Рыбинском море (мы ездили с другом Славкой). Эту, вторую, послал на кафедру творчества, когда перестал ходить на творческие семинары после того, как рассказы мои раздолбали. Решил так: поставят зачет «по творчеству» за эту повесть – буду ходить и учиться в институте. Не поставят: аривидерчи! В ту осень, кстати, побывал и на кафедре творчества: девушка-секретарша дала почитать рецензии, данные на мои рассказики на творческом конкурсе. Одна из них была написана аж самим заведующим кафедры творчества, и там были такие строки: «То, что автор присланных рукописей имеет право учиться в Литературном институте, видно по каждому абзацу его сочинений…» Меня, конечно, это обрадовало и удивило, однако, вел наш семинар, увы, не завкафедрой. А ребята-семинаристы, очевидно, вовсе не разделяли его комплиментарного мнения. Зачет, тем не менее, руководительница нашего семинара мне поставила. По повести или нет – не знаю, но поставила. Тогда-то и понял я, что здесь то же самое, что и везде и что надо растить и закалять шкуру. Один из рассказиков, правда, а именно «Зимняя сказка» – о рыбалке с Гаврилычем – был опубликован в нашей заводской многотиражке, но потому лишь, что я был «простой рабочий», а рассказ «прошел творческий конкурс в Литинституте»… Я чувствовал себя, естественно, в полнейшем одиночестве и жил, можно сказать, сжав зубы. Хотя с точки зрения социальной положение мое стало лучше: все-таки Литинститут. Какое-то спасение от милиции и вообще.
И вот эта вечеринка.
Итак, Лору и молоденькую Антон и Костя привели для себя. Танцуют, балдеют, кайфуют. А мне что делать? Мерзавцы они с Костей, оба мерзавцы, думаю с растущей досадой. Не успели выпить – тотчас и слиплись в экстазе. Хоть бы повременили немножко – у нас ведь компания все же. Мне-то со своей длинной что делать? Кстати, когда садились за стол, Антон, смеясь, прозвал ее Фернанделем – по имени знаменитого актера-комика с большой нижней челюстью и лошадиными зубами. Это было жестоко и грубо, но, черт побери, довольно метко. А еще он сказал, что она напоминает ему его маму, имея в виду, конечно, возраст – она наверное старше нас всех. Гад он все-таки: зачем привел ее, если так? Сволочи они с Костей оба. Сволочи.