Похоже, игра подходит к концу. Том 4 - стр. 10

”

“И эти отголоски приняли форму Тщеславия?..”

“Угу”, – вновь кивнула девушка, – “Наш отец уже не сможет возродиться, поэтому он сделал всё, чтобы в мире появился новый Первородный – его приемник”

“И Архитектор об этом прекрасно знал…”

Ничего не оставалось, кроме как вздохнуть и прислушаться к собственным ощущениям.

Стоило мне вспылить и прийти в себя, как я сразу же осознал причину едва не мгновенно вскипевшей злости. Всё оказалось до банального легко – меня взбесило подорванное Грехами доверие. На самом деле мне было просто обидно из-за предательства. Поэтому и вспылил.

У меня не было друзей, и увидев от кого-то поддержку, я подсознательно начал за неё хвататься. То же произошло и с Арианной, и Адамом, да и вообще со всеми, к кому я привязался. Я – как самый настоящий ребёнок.

И осознать это удалось не без помощи Гнева, как родоначальника подобных эмоций. Кажется, словно с каждым днём человеческая суть становится чуть понятней и… систематизированней? Причём, распространяется это исключительно на отрицательные чувства, отчего я лучше понимаю их источники и причину.

Именно за этим мне и нужен ЭндГейм – понять природу человеческих пороков. Я хочу стать не просто человеком, а идеальным его воплощением. Или, хотя бы, понимать суть этого идеала. Именно это моя цель в ЭндГейме – узнать, почему человечеству свойственно из раза в раз себя разрушать.

А для того чтобы перескочить сотни лет жизни, я должен поглотить опыт сущностей, уже давно владеющих нужной мне информацией.

И поэтому мне нужны Грехи. Они – самый короткий путь к необходимым знаниям.

– Но для начала их стоит найти… и не сдохнуть, да.

А, ну и вдобавок – уничтожить полмира. Точно.

И как я мог забыть о такой мелочи?

Призраки солдат вернулись спустя минут десять интенсивной войны с крысами. Видимо, новых Смертных Грехов в этом обновлении не завезли. Жаль. Разработчику ставлю анти-класс.

Ради интереса я спустился в склеп и убедился, что это действительно место моего первого появления. Все комнатки так и остались пустыми, а в самой последней так и лежал каменный саркофаг, но уже без трупа внутри.

“Кстати, ты чё здесь лежал? Наелся и спал?”, – спросил я.

“Люди. Пытались запечатать”

“У них получилось”

“Нет. У них бы получилось, если бы в мире не осталось идиотов, которые открывают охраняемые саркофаги”

“Че…”, – я нахмурился, – “Я для тебя какая-то шутка? Если да, то несмешно. Тщеславие и то получше шутил”

“Да не было никакого Тщеславия. Какой ещё к черту Грех без предмета?! Это была предсмертная воля Первородного. Грехов как было семь, так и осталось. Тебе просто поноса в уши налили, придурок”, – завизжал Гнев.

“То есть, несмотря на его ненависть ко лжи, он врал самим фактом своего существования?”

“Здорово, правда?”, – ухмыльнулся Лень.

“Нда уж…”, – я почесал затылок и сел в гроб, – “В вашей семье у всех беды с башкой?”

“Пф, нет”, – ответил Гнев.

“Да”

“Если пожелаешь”, – промурчала Похоть.

– Боже-боже… яре-яре…, – я улёгся словно в ванне, – Эй, похоть…

“А?”

– Хер на.

“Давай”

“О, кстати, а давайте, когда будем убивать невинных, сожрём их кишки?!”, – сразу же очнулся Гнев, – “И бошки открутим! Мы же вестники апокалипсиса, ха-ха!”

– Вы тоже это видели?

“Это даже в Инферно увидят”

Я сразу же представил лица двух знакомых баклажанов – Джозефа и Суры. Забавно, что больше всех объединения желал именно я, но под итог я один в родном мире и прохлаждаюсь. Неудобненько вышло.