Похождения своевольного персонажа. Роман-фантасмагория - стр. 9
Катерина тут же сообщила, что они прилетели из Рима и собираются на выставку гравюр, и уже хотела было разразиться новой лекцией на эту тему, когда парень произнес: «Мьяна ахса». Это было похоже на неизвестное экзотическое наречие и звучало очень мягко и мелодично.
– Это что значит?
– Люблю живопись.
– Какие аборигены так красиво говорят?
Йело улыбнулся. Немного застенчиво.
– Я сам придумал этот язык. Понимаете, то, как слово звучит часто не соответствует тому, что оно означает. Например, слово «heart», «сердце», хрипловатое, скрипучее. А должно быть мягким, теплым. И, наоборот, слово «war», «война», обтекаемое, тягучее. А то, что означает, разве оно такое?
Девушки слушали, мысленно перебирая всякие слова и пробуя их "на звучание". С Йело трудно было не согласиться. Он с обезоруживающим вдохновением говорил об изобретаемом языке, о энергии и вибрациях, излучаемых каждым словом, и о том, что, если люди воспримут эту идею, они будут легче находить общий язык друг с другом, они будут понимать друг друга по звучанию слова, и это уменьшит общее недоверие и агрессивность. Это было завораживающе фантастично. Идея казалась грандиозной и подкупала своим дружелюбием и добротой.
– Звучание слова передает энергию человека. А все живые существа общаются путем обмена энергией, – увлеченно продолжал Йело.
Идея была не нова. Но одно дело читать об этом в интернете или смотреть эфир с очередным спикером, а другое – общаться с человеком, действительно охваченным этой идеей, да еще и изобретающим новый язык.
– Как думаете, чья это собака?
Это был неожиданный поворот в разговоре. Они перегнулись через перила и стали рассматривать покупателей книжного магазина. Их было не много. Пожилая дама с седыми волосами и в ярком парэо, сидя в инвалидной коляске, медленно двигалась вдоль стойки с книгами по искусству. Девушка рассеянно бродила вдоль стеллажа с фэнтэзи, два подростка лет шестнадцати прилипли к красочным альбомам с фото мотоциклов, подтянутый мужчина средних лет придирчиво рассматривал детские издания.
Все трое с минуту наблюдали. Пожилая дама и девушка в список собачьих хозяев даже не вошли. Инга поставила на мужчину, Катерина – на подростков.
Мальчишки подталкивали друг друга локтями и что-то показывали в альбоме, девушка задумчиво перелистывала очередной роман, мужчина вроде бы сделал выбор, но продолжал шарить взглядом по стеллажу, дама положила книгу на колени.
– Она – хозяйка, – произнес Йело.
– Почему ты так решил?
– Смотрите.
Собака поднялась, потянулась, зевнула и села, внимательно наблюдая за дамой. Та заплатила и двинулась к выходу. И действительно, борзая тут же пристроилась слева и дисциплинированно последовала за своей хозяйкой.
– Вот это да! – в один голос выдохнули девушки. – Как ты это понял?
– Очень просто. Женщина положила книгу на колени. То есть она сделала выбор и готова была уходить отсюда. Ее состояние изменилось, она транслировала вовне другую энергию – энергию готовности к движению. И собака это тут же уловила.
Излишне говорить, что после таких сногсшибательных инсайтов на выставку Дюрера они отправились все втроем.
Ее устроили в огромных подвалах старинного дворца. Когда-то они были загромождены бочками с вином. Высокие сводчатые потолки, поддерживающие их каменные колонны, кирпичные стены – все это как нельзя лучше подходило для гравюр с мчащимися полубезумными всадниками, голым мальчишкой, лихо оседлавшим огромного грифона, тянущимися за ним в нескончаемой процессии охотниками, поварами, воинами и бог знает кем еще. Все это в стремительном фантастическом вихре двигалось, стреляло, плясало, летело. Не удивительно, что Ингу, Катерину и Йело притянуло в конце концов изображение неподвижно сидящей крылатой женщины. Она была глубоко погруженна в размышления, созерцая нечто, видимое только ей. Казалось, что угол башни, около которого она сидит с хаотично разбросанными кругом инструментами, – это единственное устойчивое и безопасное место в окружавшей фантасмагории.