Походы и кони - стр. 46

– Что нам делать? – сказал полковник Шафров. – Начинает смеркаться, и пошел снег. Мне вовсе не улыбается идти двадцать четыре версты опять в Константиновку. Есть вероятность, что Улагай займет Петровское. Пойдемте туда его дожидаться и там проведем ночь.

Удивительно, что никто из наших опытных капитанов не протестовал против такого легкомыслия.

Мы перешли мост и по узкой кривой улице вышли на площадь. Мы поставили орудия на площади, распрягли лошадей, увели их в конюшни и заняли дома вокруг площади. Конюшни же не выходили на площадь, а на улицу за площадью. В общем, расположились, как у себя дома, без всякого охранения, конечно. Правда, лошадей не расседлывали.

Мне эта авантюра вовсе не нравится, – сказал мне брат. Почему?

– У нас только один выход – узкая кривая улица и мост. Достаточно красным занять мост десятком стрелков – и мы попались, как в мышеловке. Река непроходима даже для пешего. Наши двадцать девять казаков не смогут ничего сделать.

Но вся дивизия Улагая, которая придет? Откуда ты это знаешь, что она придет? Это только предположение Шафрова.

Наши разведчики расположились в просторном доме и, благо в доме было тепло, сняли рубашки и при свете каганца стали уничтожать вшей, которые на войне всегда есть.

Дверь отворилась и появилась заснеженная фигура в бурке и папахе. Очевидно, квартирьер Улагая. Мы были оголены по пояс.

Вы какой части? – спросил он. Батарея. Этот дом назначен для штаба дивизии. Вы должны очистить дом. Мы его заняли, мы в нем и останемся. Это мы еще увидим, – сказал он выходя. – Приказано встать по прежним квартирам.

И он исчез.

Мы смотрели друг на друга с раскрытыми ртами.

– Это вовсе не Улагай, а красные, раз они занимают прежние квартиры.

Мы стали поспешно одеваться и послали предупредить Шафрова.

Командир батареи приказал: собраться к орудиям, ведя лошадей в поводу. Не курить, не разговаривать, не отвечать на вопросы.

– Мышеловка, – подумал я.

Собрав вещи, бросился в конюшню. Она выходила на другую улицу. Чтобы попасть на площадь, нужно было пройти две улицы. Я привязал повод Ваньки узлом, и он, дергая за повод, затянул мокрые ремни узла, – я никак не мог развязать узел. Товарищи мои взяли лошадей и ушли, а я все бился с узлом. Никогда больше не завязывал поводья, а накидывал петлей на что-нибудь. Наконец, испуганный наступившей тишиной, я вспомнил о перочинном ноже в кармане и перерезал поводья. Я повел Ваньку на сборный пункт.

– Проклятая мышеловка, – подумал я. – Слава Богу, что темно и идет снег, – можно пройти незаметно.

Вдруг сердце мое скакнуло. На углу вырисовывались три силуэта конных. Мне нужно пройти мимо них.

Наши? Красные?.. Это красные. Они курят и громко разговаривают. Что делать? Только не останавливаться и не вызывать у них подозрения.

Сердце билось во всеуслышание. Но я продолжал идти не спеша, прижимаясь к угловому дому. Карабин был за спиной. Заряжен ли он? Конные не обратили на меня внимания, и я уже думал, что мне удастся пройти незамеченным, но Ванька, проходя, не мог не укусить одну из лошадей. Раздались ругательства.

– Надо убить такого коня да владельца вместе с ним. Ты не можешь смотреть за своей лошадью! Сволочь…

В ужасе я втянул голову и прибавил шагу. Когда отошли, я сказал тихо Ваньке:

– Ты хоть герой, но дурак. Из-за тебя чуть не влип.