Походы Александра Македонского - стр. 58
; одних застигали в домах, – некоторые пытались сопротивляться, другие молили о пощаде, припав к жертвенникам, – но жалости не было ни к женщинам, ни к детям» (Арриан, I,8). У беотийцев был давний счёт к своим могущественным соседям, и теперь пришло время фиванцам по этим счетам платить. «Феспийцы, платеяне, орхоменцы и прочие из эллинов, враждебно настроенные к фиванцам, пошли в поход вместе с царем и, ворвавшись в город, выместили свою вражду на несчастных. Много жестокого страдания было в городе. Эллины безжалостно истребляли эллинов; родных убивали люди, близкие им по крови; одинаковость языка не меняла чувств» (Диодор, XVII,13).
Было время, когда фиванцы разрушали и заливали кровью беотийские города, и теперь в полной мере ощущали на себе торжество разъярённых победителей. В огне пожаров, в кровопролитных боях на улицах обречённого города, погибла фиванская слава, и никогда уже не возродилась его прежняя мощь. От легендарных Фив, чьи воины когда-то разгромили непобедимую Спарту, осталась лишь тень.
По свидетельству Диодора, погибло больше 6000 фиванцев, а 30 000 попало в плен. Предстояло решить, что делать с самим городом. Но это было чистой воды показательное действие, поскольку для себя Александр всё давно решил. Фивы должны стать уроком для всей Эллады. На их примере базилевс покажет эллинам, что их ждёт в случае неповиновения. На данный факт обращает внимание и Плутарх, когда подводит итоги деятельности своего героя в Элладе: «Александр рассчитывал, что греки, потрясенные таким бедствием, впредь из страха будут сохранять спокойствие» (11). Здесь был именно холодный расчёт, ничего личного. Это в дальнейшем базилевс будет стирать с лица земли города, руководствуясь своими симпатиями и антипатиями, но сейчас это время ещё не пришло.
Все надо было оформить в свете греческих демократических традиций, и царь, собрав представителей со всей Эллады, поручил высокому собранию решить, как поступить с непокорными Фивами. Базилевс запомнил, как вели себя его греческие союзники в захваченном городе, и ни на минуту не сомневался в том, какое решение они вынесут. Он же при этом будет скромно оставаться в тени. Тот факт, что в собрании, которому предстояло решить судьбу Фив, находились жители Платей и Орхомена, беотийских городов, которые фиванцы когда-то сами стёрли с лица земли, сомнений в окончательном вердикте не вызывал. Александр оказался прав, и македонские союзники, которые вместе с войсками базилевса штурмовали Фивы, оказались беспощадны к побежденным.
В Кадмее был оставлен царский гарнизон, сам город срыли до основания, а землю, где он стоял, кроме священного участка, разделили между союзниками базилевса. Всех фиванцев, за исключением жрецов и царских друзей, поголовно продали в рабство, а города Орхомен и Платеи, которые фиванцы в своё время разрушили, постановили восстановить. Александр всё-таки вмешался в заседание совета, уважая эллинскую культуру, он велел не разрушать дом поэта Пиндара, а также запретил продавать в рабство его потомков. Остальные пленники были проданы с торгов, общая выручка составила, по Диодору, 440 талантов серебра. Но личной ненависти у царя к Фивам не было, как я уже говорил, на их примере он просто показал всей Греции, кто есть кто. Плутарх так и пишет: «