Похищение Европы - стр. 28

Ну, что ты будешь с этим делать!

Эдит права в одном: в прошлом я, если и не «профессиональный убийца», то, во всяком случае, специалист очень узкого профиля. Причем специалист не такой уж и дурной! Но от меня избавились. Я не сам ушел.

Охранником или еще каким-нибудь цепным псом я быть не хотел. Хватит, погремел уже цепью за свою длинную жизнь! И видеть никого, с кем был связан на той своей службе, тоже больше не желал.

Назло всем, включая себя самого, подобрал самую ничтожную, самую безответственную работенку. Я стал курьером. Собственно, ответственность там какая-то все же есть…, но она больше лежит на широких плечах тех, кто меня куда-то посылает, и тех, кто меня где-то ждет. В конечном счете, у меня всегда есть возможность послать их всех туда, где их вообще никто не ждет. И в этом смысле, я безответственен!

На тех фотографиях в альбоме Эдит разглядела лишь то, что в альбоме осталось. Большую часть я оттуда вытащил уже давно и «секвестировал» в унитаз, изорвав на мелкие клочки.

Вот там было нечто, что вряд ли поколебало бы Эдит в ее оценках моей профессии. Я даже не стану говорить об этом, потому что тогда какого дьявола уничтожил те фотки?!

Думаете, мне стыдно за те мои дела? Заткните, знаете куда эти свои мысли! Да, да! Вот туда! Там только им и место.

Мне не может быть стыдно за то, что я делал! Более того, любезные господа и нелюбезные товарищи, если бы мне вернуть всё назад – и мою беззаветную веру в справедливость и честь, и в то, что цель оправдывает средства, потому что пути Господни неисповедимы, и моих товарищей, столь же наивных в жизни и столь же циничных в деле, – то я начал бы все сначала и прошел бы тот же путь. Ну, может быть, до того момента, когда кто-то во всеуслышание назвал нас, а значит, и меня – профессиональными убийцами.

Мы не убивали! Мы устраняли препятствия на пути великой и вечной идеи. Вечность идеи, между прочим, определяется не одним поколением, а всей историей человечества. Поэтому я верил и верю до сих пор, что идея по своей глубинной сути была верна, а мы были ее преданными оловянными солдатиками. Человечество много раз подступалось к этой идеи и столько же раз теряло в нее веру, потому что не с той стороны подступалось. Мы же как раз и старались «устранить препятствия», да видно, не вышло….

Однако меня крепко обидели, назвав грязным убийцей. В это время с экранов телевизоров, со страниц газет не сходили материалы о «киллерах» и «братках». С ними в один ряд был поставлен и я со своими наивными, хоть и крутыми парнями.

На одной из телепередач, куда нас отправили со службы, чтобы мы защитили мундир (как будто это была наша задача, черт возьми!), я не перенес истерики зала и бесцеремонности каких-то дерьмовых оппонентов…, ну и двинул от всей души одному очень популярному ведущему непосредственно в прямом эфире, да так эффектно, что он угодил на больничную койку, а меня отдали под суд.

А еще я раздолбил им дорогущую камеру, еще какие-то приборы и гонял по студии наглого толстого оператора, который всю дорогу норовил залезть своим объективом мне прямо в рот. Осколков и разной мелкой трухи в павильоне было столько, сколько не бывало даже в резиденциях зарубежных тиранов и всяких людоедов после неожиданного прибытия с небес наших «боевых ангелов», нередко во главе со мной. Визгу было, крику, соплей! Я честь мундира защищал, а страна наслаждалась! Такое шоу! Как будто мы сами себя туда посылали, в то пекло! А те, кто не вернулся? С ними как? Вот я и разошелся тогда! Ох, разошелся! Сам себе удивлялся потом. Женька моя даже слов не нашла, когда все это по ящику увидела, в прямом эфире. Глазищами хлопала, головой качала. А внучки радовались, в школе всем с гордостью говорили – тот военный хулиган…так это наш дед. С кем хочешь, разберется!