Погибель Империи. Наша история. 1913–1940. Эйфория - стр. 59
7 октября на паровозе Н-2-293 Ленин вернулся в Петроград.
10 октября на частной квартире на Петроградской стороне состоялось ключевое заседание ЦК. Ленин без бороды и усов сделал часовой доклад. Говорил о том, как и когда следует начать восстание. Неожиданно раздался стук в дверь. Тревога оказалась ложной. Это пришел брат хозяйки, большевик, воспитанник кадетского корпуса, с самоваром. Все успокоились. Выступили Каменев и Зиновьев. Зиновьев впервые вообще выступил против Ленина. Оба категорически против восстания, за мирные методы борьбы, за созыв Учредительного собрания и через него приход к власти.
В конце концов ленинская резолюция, написанная огрызком карандаша на обрывке бумаги, получила большинство. После голосования напряжение спало, все набросились на бутерброды и беззлобно подшучивали над Каменевым и Зиновьевым.
Горький в своей газете «Новая жизнь» 18 октября пишет: «Центральный комитет большевиков не подтвердил разговоры о перевороте, но и не опроверг их». Генштаб в курсе всех слухов, всех публикаций. Керенский также в курсе. В газете «Биржевые ведомости», по сути, призыв к правительству – статья «Пора действовать». Никаких действий. Паралич.
Дожили до 24 октября. Утром 24-го на чердаке в Смольном обнаружены два десятка пулеметов. Троцкий приказал их проверить.
В воспоминаниях он пишет: «Пулеметы оказались в плохом состоянии. За ними не было ухода. Солдаты обленились, потому что не собирались защищать Керенского. Последние эсеры и меньшевики покидали Смольный». И, наконец, Троцкий выдает чеканную фразу:
«Мы оставались полными хозяевами здания, которое готовилось поднять свою большевистскую голову над городом и страной».
24 октября под контролем большевиков основные мосты и центральный телеграф. На телеграф пришел один комиссар, поговорил с лидером профсоюза телеграфистов, эсером, – и телеграф перешел в руки большевиков.
В 4 часа дня самокатчики, которые охраняли Зимний дворец, неожиданно передумали его охранять.
Учащихся средних школ и госслужащих руководство днем распустило по домам.
Один большевик в сопровождении 12 матросов завладел Петроградским телеграфным агентством.
Вечером на улицах спокойно. В Мариинке шел «Борис Годунов». Полутора годами раньше, в марте 1916-го, французский посол Морис Палеолог слушал Шаляпина в «Борисе». В одной ложе с послом сидела некая госпожа С., русская. Госпожа С. наклоняется к послу и говорит: «Обратите внимание, как много значения Мусоргский придает действию народных масс». И неожиданно добавляет: «Я была свидетельницей событий 1905 года. В революцию русский народ интересуется не политическими идеями, его привлекает зрелище, красные знамена, иконы, расстрелы, торжественные похороны и особенно пожары, которые так эффектно выглядят по ночам. Мы принадлежим к породе людей, любящих зрелище. Мы плохо кончим».
Уже захвачен Балтийский вокзал.
Ленин сидит на квартире приятельницы Крупской Фофановой и нервничает. Троцкий уже неделю не покидает Смольного, там ночует.
Фофанова бегает в Смольный с записками от Ленина. С Троцким в Смольном Каменев. Они не дают Ленину разрешения на приход в Смольный. Наконец Ленин не выдерживает, собирается и отправляется в Смольный. Здесь советский кинематограф не врал. Ленин действительно для конспирации подвязал тряпкой щеку. Ехал на трамвае, беседовал с вагоновожатой. Когда узнал, что она левых убеждений, начал рассказывать ей, как надо делать революцию.