Поездки с отцом - стр. 9
– Давай грязь смоем в морской воде, – предложил, Ибрагиму, когда он стал подниматься в гору.
– Вот этого как раз не нужно делать, – не поворачиваясь в мою сторону, сказал Ибрагим. – Нам лучше в этой грязи дойти до пресной воды. Будет нам лечебная польза. После солёной морской воды ты не поднимешься на вершину. Натрёшь себе те места, которые трутся об твоё тело.
Вообще-то и без Ибрагима прекрасно знал, что от морской соли одни проблемы. От морской соли на трусах родители определяли, где мы болтались целый день без разрешения родителей, когда надо было быть дома делать уроки или заниматься каким-то домашним делом. К тому же от морской солёной воды.
Мы всегда натирали докрасна своё тело. За время ходьбы от моря до дома. Поэтому мы после купания или ловли рыбы в море, всегда хорошо мылись в пресной воде залива или подолгу поласкались под колонкой пресной воды в рыболовецком колхозе у моря.
Так что домой с моря мы являлись сухие и чистые, как огурчики с чистой грядки. Дальше мы заливали свои родителям такое, что даже самые недоверчивые родители могли поверить нашим словам.
Пока мы поднимались на вершину у морского побережья, а дальше спускались к устью реки, то лечебная темно-коричневая грязь полностью высохла на нашем теле.
Целебная грязь шелушилась на нашем теле. Осыпалась с наших ранок, царапин и ссадин, оставляя после себя бледно-розовые пятна обновлённого тела на месте бывших ранок, царапин и ссадин. Так что к пресной воде мы пришли вполне здоровыми после принятия у моря целебных грязевых и серных ванн.
– Всё! Пошёл в кошары за отарой овец. – сказал мне, Ибрагим, когда мы смыли с себя остаток темно-коричневой целебной грязи. – Ты иди в сторожку за нашей конторой. Там тебя накормят в столовой и уложат спать. В сторожке прохладно и нет мух, которые пасутся возле разделки рыбы.
Наверно, нашу ораву давно заметили, когда мы шли от моря к устью реки? Когда одна половина оравы ушла в аул пасти овец, а другая половина оравы поднялась от реки к сторожке, то издали мы почувствовали запах национальной кухни. Вкусно пахло свежей варёной бараниной с курдючным салом, а также балыком осетрины. Ведь жить рядом с рыбой, это ни одно и то же, что быть сапожнику без сапог.
Просто во всем надо знать меру. Тогда никто не нарушит закон природы.
– Ты будешь козье молоко пить или коровье? – спросила меня, Фатима, после сытного обеда.
– Мне любое молоко нравится! – по-свойски, без стеснения, ответил. – Можно и то и другое…
– Молодец, джигит! Ты с голоду не помрёшь! – восторженно, сказала Фатима, наливая мне две кружки молока из бурдюка и из глиняного кувшина. – Любое молоко полезно для роста джигита.
Два дня нашего передвижения от Нового городка до Махачкалы и сюда к рыболовецкому совхозу. Так сильно измотали меня, что после сытного обеда еле добрался до сторожки.
Словно пёс после беготни по улице за целый день, свалился на приготовленную мне пастель из огромной кавказской бурки местных чабанов. Заснул сразу, как подкошенный. Хотя впереди полдня до ночи.
Разбудил меня лай сторожевых собак. Сразу понял, что день давно закончился. Сторожевые собаки, особенно кавказские овчарки, днём не лают. Так как к охраняемым местам днём никто не приходит.
В это время хозяева ни спят. Зато ночью много разных движений за охраняемыми местами. Сюда стремятся во, чтобы то ни стоило попасть разные хищники и воры, которых встречают лаем издали кавказские овчарки.