Поэтическая афера - стр. 15
– Браво, Александр! Это именно то, что я ожидал от тебя услышать. В твоем стихотворении очень лаконично изображены все пристрастия писателя, здесь и покой, и мысль, и светлый ум, – Коля расхаживал по комнате, жестикулировал и расхваливал мое стихотворение. Я не был уверен, сможем ли мы осилить сборник, так как на эти восемь строк у меня ушло два часа нашего времени. С другой стороны, я никогда не думал, что смогу начать писать стихи, и восторг Зорина мне льстил, и создавалось впечатление, что у меня действительно неплохо получается.
– Нам нужно показать их Чернову, определенно, – Зорин начал рыться на столе, который располагался позади него и был полностью завален различными бумагами и папками. Он то и дело что-нибудь ронял, мял какие-то бумаги и, уже скомканные, бросал их на пол. – Нашел! – внезапно заликовал он, на листочке были написаны даты. Это было расписание вечеров у Чернова, как мне позднее пояснил Коля. Ближайшая встреча должна была состояться этим вечером, и, еще сильнее воодушевившись, Зорин начал собираться.
– Сначала зайдем к Голубеву, он хотел отдать мне ненужный чемодан, который в моем случае будет очень кстати. Теперь я уверен, что поездка в Петербург не заставит себя долго ждать. Который час?
– Без четверти три, – сказал я, взглянув на часы.
– Отлично, как раз успеем. Захватим чемодан и Голубева, затем в районе Немецкой встретимся с Ильичом и Екатериной Федоровной, если она, конечно, придет.
– Постой, а как же стихи?
– Да, нужно будет не забыть взять стихи, ты прав, – сказав это, Коля схватил наши стихи и свернув, убрал во внутренний карман пиджака.
– Я думал, мы напишем что-нибудь еще. Просидим с тобой до вечера за работой. Я не планировал снова появляться у Чернова так скоро.
– Ну, это ты, брат, зря. Вот смотри, – Коля указал на расписание, – сегодня у нас третье, а следующая встреча у Чернова будет лишь десятого. Нам определенно нужно его мнение, иначе до десятого напишем такого, что потом и показывать кому будет стыдно, не то что выступать. Пошли.
Ничего не осталось, как надеть пальто и шляпу и отправиться к Голубеву.
– Ты прочел «Колосья»? – спросил меня Николай, стоило нам выйти из его дома.
– Не успел еще, вчера осилил лишь пару страниц. Я думал, что уж сегодня я посвящу себя его прочтению, как только вернусь от тебя.
– Это не к спеху, так спросил, чтобы разговор поддержать, – конечно же, Зорин лукавил, говоря мне, что его совершенно не интересует мое мнение и что это не к спеху. Он с удовольствием был готов обсудить свой роман, выслушать по его поводу мое пусть не авторитетное, но все же мнение. По дороге мы курили его папиросы, Зорин рассказывал о Чернове, об их знакомстве, что Голубева и Ильича привел к нему тоже он. А я шел и думал: куда я иду? Зачем? Я до сих пор не прочел письмо, что мне прислала мать, и, вспомнив о нем, хотелось пожелать Николаю удачи в сегодняшнем вечере и отправиться вверх по улице прямо к дому, так как идти было всего ничего. Но, не найдя подходящих слов, я продолжал путь рядом с моим новым товарищем и задавал себе новые и новые вопросы. Я понимал, что у моих новых знакомых очень своеобразная манера жить. Она мне нравилась, но это ставило под надлом мои убеждения, от которых я ни разу не отступал с тех пор как оказался в Москве. Оправдывал я себя лишь тем, что мой роман дописан, точка поставлена, а за новый садиться еще слишком рано. Иначе бы я каждый день сидел у себя и по несколько часов в день писал. Но опять же, не имея работы, я мог бы найти пару другую учеников или обратиться в газету, спросить, нет ли чего на предмет переводов с французского или на французский язык. И лишь сейчас я понял, что еще вчера вместо распития водки на вокзале мог отправиться на поиски издательств, которых по городу было в достатке. Я же ничего этого не делал. Мы шли с Зориным, моя обувь промокла, на улице уже второй день шел дождь. Голубев принял нас очень тепло, пригласил войти. Коля старался быть вежливым, отказывался, как мог, ссылаясь на встречу с Ильичом и Екатериной Федоровной, но в какой-то момент за спиной Владимира возникла женщина. Это была хрупкая старушка с пучком на голове и в фартуке. Она улыбнулась нам и поприветствовала.