Подземелье призраков Аккермана - стр. 31
Нескольких фальшивомонетчиков Таня даже знала в лицо. Это был суровый мир. Японец с трудом, путем больших жертв, подмял его под себя, но все равно не покорил полностью. Часто фальшивомонетчики работали напрямую с иностранными моряками, на чьих судах тайком перевозилось сырье, и с контрабандистами, сплавлявшими партии фальшивых денег в разные регионы.
Несмотря на явную криминальную направленность этого дела, составлявшего часть одесского криминального мира, фальшивомонетчикам нравилось считать себя контрабандистами и даже моряками и говорить, что их профессия напрямую связана с морем. Отчасти так и было на самом деле, потому места их встреч были связаны с портом.
Самым известным считалась греческая кофейня внизу Дерибасовской, на углу пересечения ее с Польской, откуда был вход прямо в порт, в район Таможенной площади.
Таня вглядывалась в лица сидящих внутри. Большинство были ей не знакомы, а еще часть, ютившуюся в самых темных углах, она не могла рассмотреть. Это был важный для нее визит – Таня во что бы то ни стало по своим каналам решила отыскать автора той записки, которую получил Володя, и узнать подробности их встречи. А также, если повезет, о чем он собирался говорить.
Она была твердо уверена, что этого человека хорошо знают в греческой кофейне – случайный, посторонний посетитель ни за что не выбрал бы для встречи такое место. Значит, был шанс найти его именно здесь.
– Алмазная! – Перед Таней вырос огромный детина с рыжей взлохмаченной бородой, в косоворотке навыпуск, по-модному прошитой полосками черной кожи. – Алмазная, лопни мои глазелки, шоб я так радовался, как за это вижу!
– Здорово, Чекан, – это был один из знакомых Тане самых известных фальшивомонетчиков, носивший свою кличку под стать профессии.
– Шо ты забыла за наши края? – Лицо Чекана совсем не соответствовало тому, что он сказал, и было недружелюбным, хмурым, и явно не предвещало ничего хорошего. – Или Японец за нас шерстить вздумал? Так мы ему тут не рады!
Разговоры в кофейне смолкли, и все посетители внимательно прислушивались к ним.
– Японец ни при чем, – угрюмо мотнула головой Таня, – нет никакого дела Японцу за ваш шухер. Я за себя, за свои дела пришла.
– Наше вам здрасьте с кисточкой! – еще больше нахмурился Чекан. – А ты за какие такие дела сюда пришла?
– Расскажу, если замолкнешь, – усмехнулась Таня, – не за Японца – за меня.
– Оно вроде как понятно, шо за тебя, – ответил Чекан, – а вдруг как Японец зашухерить надумал? Он теперь за свой грандиозный шухер поперек всему городу як халабуда на тухесе, шо твой чирей за ушами! Нам тут его как раз и не хватало, шоб он был здоров.
– Да задвинь ты Японца за заднюю сторону и сюда слушай, – уже раздраженно фыркнула Таня и снова повторила: – не за него я сюда пришла. За себя!
– Ну, коли так, – Чекан смотрел на нее все еще настороженно, словно и не знал, чего ожидать, – идем, перетрем. Расскажешь, чего и за как.
Тане не понравилось, что Чекан принялся строить из себя главного. Она предпочла бы поговорить с хозяином кофейни, толстым греком, который опасливо поглядывал на них из-за стойки. Но выхода у нее не было. Идти на конфликт было опасно – Таня сразу поняла, что местные бандиты настроены отрицательно по отношению к Японцу и боятся, что перед отправкой на фронт он попытается еще больше захватить их бизнес. В этом свете все здесь воспринимают Таню как вражеского шпиона. Стоит ей неправильно повести разговор, и дверь захлопнется, никакой информации из кофейни она не получит. А потому Таня пошла следом за Чеканом к дальнему столику в самом темном углу и спокойно села напротив.