Подводный флот Третьего рейха. Немецкие подлодки в войне, которая была почти выиграна. 1939-1945 - стр. 14
Пока стюард ждет на камбузе, на столах ставят бортики, чтобы при качке тарелки не слетали на палубу. В старшинской кают-компании тоже в ожидании ужина стоит возбужденный гул голосов.
Из дверей камбуза показывается распаренное, лоснящееся лицо кока, и, прежде чем начать раздачу тарелок, он предупреждает:
– Вареные яйца, по три каждому! – затем, отсчитывая каждое, укладывает их в контейнер.
После яиц идут корнишоны, и стюард из матросской кают-компании, «эмиссар народа», снова пускается в путь, минуя старшинскую кают-компанию, пролезая сквозь овальное отверстие люка. Далее идут контрольный пост, еще один высокий комингс, каюта командира, где он сидит за чтением. И наконец он попадает в матросскую кают-компанию, расположенную ближе к носу.
С младшими офицерами обхождение повежливее. Яйца им выкладывают каждому на свое блюдо, на отдельных тарелках – корнишоны, масло на металлическом блюде; перед ними – толстые ломти бекона и сосиски. В чай по желанию можно подливать лимонный сок, буханки хлеба покачиваются в сетках над головами, откуда каждый может брать их.
Внезапно в середине трапезы из их кают-компании доносится возглас:
– Музыку! Эй! Центральный пост! Где этот лентяй-телеграфист?
Любитель музыки с силой бьет кулаком по столу, ножи и вилки подпрыгивают.
– Эй! Центральный пост! Вилли! Запусти музыку, ладно? Скажи этому бездельнику! Радио, какие-нибудь пластинки, только заведи чего-нибудь!
Послание доходит до акустика, который сидит в своем отсеке напротив каюты командира; в его распоряжении – радио и проигрыватель. И через несколько секунд непонятно откуда по лодке разносится мелодия: «Не унывай!» С ней сплетается голос певца:
– Кок! – рычит Эдвин. – Что у тебя за яйца? Только посмотри на них! Да это же муравьиные яйца, вот что они такое! Гони мне еще полдюжины, а лучше восемь штук. Чтобы тут же было восемь яиц, а то я…
Но борту любят грубовато подшучивать друг над другом, и человеку без чувства юмора делать тут нечего.
Подключается и Пауль, штурман (мичман второго класса):
– Кок, мои яйца пахнут дизельным маслом. Ты что, жаришь на нем? Вот, можешь попробовать их, – обращается он к телеграфисту второго класса. Тихий спокойный человек, он, как считает штурман, – лучший специалист по яйцам. – Как, ты чувствуешь в них что-то странное? Конечно, масло сквозь скорлупу не пройдет, но все же…
– Да. Да, боюсь, что так и есть, – изображая из себя арбитра, говорит эксперт. Чтобы утвердиться в своей оценке, он берет себе еще три яйца и с серьезным видом изучает их.
Кок обеспокоенно ждет вердикта и спешит приготовить еще несколько яиц для Пауля, чтобы успокоить его.
В матросской кают-компании обычно едят голыми руками, как только что Эрвин. Яйца просто берут с подноса и запихивают их в рот или же кладут на ломоть хлеба и расправляются с ними без помощи ножа и вилки. Что же до последующего мытья рук… «Чего? – удивятся матросы. – В середине ужина? Слишком много хлопот. Хватит раз в день сполоснуться масляной водой из цистерны!»
С камбуза, где опять уединился толстяк, доносится шипение: на сковородке последние яйца. Кто возьмется их съесть? Решается только Эрвин. И куда только при его маленьком росте в него столько влезает?!