Подводные камни - стр. 18
Наверное, не стоит лишний раз нарываться. Грэм и без того в последние дни пребывает не в духе. Не раздает тычки и оплеухи, а только рычит, словно собака перед тем, как броситься.
Когда Зейн отпер двери и вошел, его встретили очередным рыком:
– Ты опоздал.
Грэм стоял в холле, держа стакан с виски. Глаза были холоднее обычного.
– Сэр, сейчас половина одиннадцатого.
– Одиннадцать тридцать четыре. Или ты разучился определять время?
– Нет, сэр.
– Каждая минута стоит денег. Важно соблюдать правила. Покидать дом ради развлечений – это привилегия, а не право.
– Да, сэр.
«Два года и два месяца», – мысленно, словно мантру, твердил про себя Зейн.
– Мое время ценно особенно. Думаешь, мне больше нечем заняться, кроме как ждать сына, неспособного соблюдать простые правила?
Зейн, подчиняясь инстинкту, не поднимал глаз. Что-то было не так: то ли выпивка тому виной, то ли давало о себе знать напряжение последних дней.
– Простите, сэр. На дорогу, чтобы отвезти девушек, ушло больше времени, чем…
Он ждал, что его толкнут, если не хуже, поэтому послушно отшатнулся на пару ступеней вниз.
– Думаешь, мне нужны твои оправдания? Ты должен быть более ответственным, следить за временем и соблюдать правила. Поскольку ты, как обычно, хамишь и проявляешь неуважение, ты наказан на две недели. Никаких звонков по телефону и компьютерных игр. Тебе запрещается выходить из дома даже на тренировки.
Зейн вскинул голову.
– Сэр, мы едем на чемпионат. Должны выиграть второй раз подряд, и…
В ответ самодовольно зарычали:
– Значит, ты из-за своей безалаберности подвел команду. Обойдешься в этом году без славы. Ты неудачник, Зейн, и всегда им был.
Зейна вдруг осенило, ярко, как прожектором.
– То есть все именно поэтому? Ты не хочешь, чтобы я играл и выделялся? Ищешь любой предлог, чтобы мне запретить? Ты…
Кипя от ярости, он не заметил удара.
– Еще плюс две недели.
Отбросив бокал, Грэм сгреб Зейна за грудки и прижал к двери.
В эту секунду Зейн понял, что прав. Четыре минуты – лишь предлог, чтобы отнять у него любимое занятие.
Руки сжались в кулаки.
– Ты пил?
– Нет.
Грэм снова его ударил.
– Не ври мне! Принимал наркотики?
– Нет.
– Значит, валялся в кустах с этой маленькой шлюхой, так?
– Нет! Эшли не шлюха!
– Обычная шлюха, а ты слишком тупой, чтобы понять: ей нужны только мои деньги. Не смей приходить посреди ночи, полураздетый, и говорить, что не трахался с ней.
Зейн, как и все парни, во время танцев снял пиджак и галстук.
– Я не принимал наркотики, не пил и не занимался сексом. Я был на школьных танцах!
От удара в живот ожидаемо перебило дыхание.
– Значит, никакой ты не мужик, раз не способен залезть этой мелкой шлюхе в трусы.
– Грэм!
Тот даже не оглянулся на жену.
– Заткнись. Я занят.
– Бритт плохо. Ее вырвало на пол.
– Так вытри!
– Грэм, ее рвет, и у нее истерика. Сделай что-нибудь!
– Хорошо, как хочешь.
Он отпихнул сына в сторону и рванул вверх по лестнице.
Зейн почти бесстрастно смотрел, как Грэм молотит жену кулаками, а Элайза кричит и отбивается. Пусть грызутся, словно дикие звери, главное – чтобы не трогали Бритт.
Зейн стал подниматься по ступенькам, но на шум и крики выбежала сестра. Белая, как призрак, она заткнула уши.
– Хватит, хватит! Прошу! Я не могу! Я больше не вынесу!
Ее с размаху ударили. Зейн увидел, как сестра падает на пол, и внутри у него что-то сломалось. В ярости он ринулся вперед. Грэм развернулся к нему, и Зейн вскинул кулаки.