Подвиги самураев. Истории о легендарных японских воинах - стр. 3
И тут его посетила весьма удачная мысль. Он вспомнил о том, что стать жрецом способен любой человек вне зависимости от его положения в обществе или заслуг перед ним и что перед служителями культа открываются практически бескрайние перспективы для деятельности. На этом поприще практически не существовало преград для выходца из самых низких слоев народа и самого слабого телом. Ученый жрец, заслуживший репутацию святого, мог получить доступ ко двору, а там ему оставалось всего лишь попасть на глаза самого императора!
Вот как раз то, что требуется для достойной мести!
Хеисиро решил обратиться в жрецы и с этим намерением поспешил в Киото, где поступил на службу в храм Унгодзи, что находится в Хигасияма, в качестве причетника.
Но служба причетника оказалась далеко не из самых простых занятий. Прежде чем его причислят к духовенству, ему предстояло пройти через все положенные испытания схимой, самоотречением и епитимией. Кроме того, ему приходилось рвать жилы на услужении тем, кто числился над ним, заставлявшим его выполнять самую черную работу. Хеисиро в тот период его жизни приходилось нелегко. Человек ординарный на его месте пошел бы на попятную и сдался. Но не таков был наш Хеисиро. Ни разу ему даже мысль не приходила о том, чтобы отказаться от поставленной перед собой цели. Он настроился на преодоление любых жизненных испытаний и человеческих унижений, но в конечном счете решил добиться намеченного результата. Тем не менее как простого смертного человека его иногда практически полностью покидали жизненные и душевные силы. Подчас его нервы напрягались, казалось бы, до последнего предела. В такие моменты он смотрел на свое отражение в зеркале с глубоким шрамом на лбу и доставал из тайника тот самый садовый башмак со словами, адресованными самому себе:
– Мужайся! Вспомни о Масамуне! За ним еще должок.
После этого возвращались телесные силы и душевное спокойствие, а также появлялась готовность трудиться дальше и переносить все тяготы.
Мало-помалу Хеисиро заслужил благосклонность своих начальников, да и в постижении искусства духовника его успехи заметили все. По большому счету он решил так, что ускорить свое продвижение по службе следует попытаться с помощью перехода в другой монастырь, а самым крупным заведением по освоению священного учения в Японии и знаменитым тогда считался храм Энряку-дзи на горе Хиейдзан. Хеисиро подал прошение о приеме в этот монастырь. Его с радостью приняли в его братию.
Двадцать лет спустя Дзёбен (так теперь звали Хеисиро, взявшего себе такое имя с присвоением сана жреца) получил известность своей эрудицией и строгим следованием всем обычаям японской жизни, а также проявлением предельного благочестия. Но всего этого ему было мало. Он оставался еще очень далеко до того положения в своих кругах, при котором ему можно было бы рассчитывать на аудиенцию у императора. Требовалось карабкаться гораздо выше. Соответственно целью ставилось завоевание мировой известности.
Итак, он решил отправиться в Китай, справедливо считавшийся тогда источником всевозможных знаний и доступной мудрости. Китайцы обещали ему передать все знания о буддистской вере, которые он как раз собирался приобрести. Как только представилась такая возможность, Дзёбен покинул родной берег и в скором времени оказался в среде незнакомого ему народа. На территории Поднебесной он провел десять лет. На протяжении всего этого времени посещал знаменитые храмы, где черпал мудрость из многочисленных источников. Наконец слава о нашем японском путешественнике дошла до китайского императора, обрадовавшегося возможности предоставить ему аудиенцию, после которой щедро удостоил его новым жреческим титулом, звучащим по-японски как Иссан-Касё-Даидзэндзи. Все обернулось так, что Дзёбен покинул родину человеком, признанным в своих добродетелях и духовных свершениях, а вернулся с чужбины персонажем, считающимся в Японии чуть ли не богоподобным.