Подруги так не поступают - стр. 21
Вот и осталась одна Валентина Михайловна. Тем более Марат не воспринимал её только прислугой. Да лет десять назад он и представить не мог, что у него будет прислуга. Они и обращались друг к другу не как по статусу полагалось, а как Марату показалось удобней и уместней. Он к ней по имени-отчеству ‒ она же старше, у неё дети взрослые, внук даже, ‒ а она к нему по имени, но на «вы».
‒ Сделайте что-нибудь попроще и побыстрее.
‒ Хорошо.
А когда уже сидел за столом, так и не притронувшись к еде, посматривая на стакан, в котором отливала янтарно-жёлтым по цвету очень напоминающая чай жидкость, а Валентина Михайловна принесла тарелку с овощной нарезкой, Марат попросил:
‒ Присядьте.
‒ Что-то случилось? ‒ Валентина Михайловна неторопливо опустилась на стул.
‒ Ну да, ‒ кивнул Марат. ‒ Спросить хочу. А если что, вы могли бы здесь поселиться? В доме. Комнат же достаточно.
Нет, он ничего ещё не решил, вообще ничего не решил. Просто он так привык (даже если кому-то до сих пор с трудом в подобное верилось): взвешивать, просчитывать, заранее рассматривать любые возможности.
‒ Поселиться? ‒ переспросила Валентина Михайловна. ‒ Вы планируете куда-то уехать надолго и за домом надо будет присматривать? Или…
‒ Что «или»? ‒ озадачился Марат.
‒ Собираетесь жениться?
‒ Я? Жениться? Нет. Не совсем. То есть, вообще не то.
И он рассказал. Про Галку, про дочь и опять про Галку, про то, что та долго не проживёт, что её родителей тоже давно нет, а, значит, у девочки останется только он, Марат, её отец (да, звучит невероятно и странно), и…
Вот именно ‒ «и», многоточие, а дальше пока ничего.
‒ Вы верите, что это ваша дочь? ‒ в первую очередь поинтересовалась Валентина Михайловна.
‒ В любом другом случае сомневался бы, очень сомневался, но тут ‒ верю. Даже удостоверяться не буду, анализов проводить. Галка не стала бы врать.
‒ А вы совсем ничего не знали?
‒ Не знал. Даже подумать не мог до сегодняшнего дня. В голову не приходило. Да и сейчас не особо укладывается. У вас ведь тоже дочь? Да? И… делать-то что с ними? Это же… это же… Да я вообще не представляю, что там делать. Ну ладно ‒ накормить, напоить. Так ведь ещё и школа. Её же в школу надо водить, уроки делать. Ну, не знаю.
‒ Марат. Марат! ‒ воскликнула Валентина Михайловна, махнула рукой, улыбнулась сдержанно. ‒ Да подождите. Что-то вы уж слишком. Сами же говорили, ей ‒ двенадцать. Взрослая. Зачем её водить? Она сама и до школы дойдёт, и вернётся, и уроки сделает. И кормить-поить её не надо. Не младенец же. Сама поест. А что, я приготовлю. Ведь не это главное. Главное, её поддержать. Что бы она не думала, что одна и больше не нужна никому. Чтобы точно знала, рядом есть кто-то родной. С такими большими основная забота ‒ лишний раз ласковое слово сказать, поговорить, когда надо.
Она, конечно, правильно рассуждала, разумно, по делу, но Марата, как прорвало, остановиться не мог.
‒ Да о чём я с ней буду разговаривать? Как? Ну пацан бы ещё ‒ куда бы ни шло. А она-то ‒ девочка.
‒ Ну, обычно отцы дочек гораздо сильнее любят.
Обычно. Вот именно, обычно.
‒ Но я-то… Ведь если честно ‒ да какой я ей отец? Даже не разглядел толком. Мы же даже не знакомы. Чужие.
Он, наверное, ещё долго мог бы так восклицать, но Валентина Михайловна перебила, произнесла ‒ совсем другим голосом, не таким как раньше, холодно-разумным, затвердевшим: