Подработка на том свете - стр. 37
– Куда они все подевались? – спросила я у Марии.
– Допрашивать повели. Понятное дело, было совершено преступление. Мало снасильничали, еще и убили. Непорядок, – она покачала головой и отправилась к себе. Я заняла место за стойкой, приготовилась ждать, когда смогу зарегистрировать новенькую.
Через некоторое время у двери, ведущей из едальни, появилась повариха.
– Зря ждешь. Такие разговоры быстро не заканчиваются. Иди завтракать.
Я закрыла «гроссбух», спрятала его в стол и поспешила в ресторан. Есть действительно хотелось. Из кухни неслись завораживающие запахи.
– Вот маслице свежее, сама взбивала, а вот блинки тонкие, словно паутинка.
– Уютная, все–таки, ты, Маша, – улыбнулась я, глядя, как она хлопочет вокруг меня, расставляя вазочки с вареньем и медом. – Без тебя дом осиротел бы.
– Скажешь тоже, – она махнула рукой.
– Скажи, а почему цирковые в доме не живут? Я видела номера на втором этаже, им числа нет. Всем хватило бы.
– Да они к своим шатрам привычные, столько лет с ними не расстаются. Да и зачем мне на кухне хоровод из непутевых? Пусть сами себе готовят.
– Почему непутевых?
– Потому что однажды они все как один с пути сбились, за что и поплатились, – назидательно произнесла Мария, придвигая ко мне поближе чашку какао.
– Они все из одной труппы? – я облизала пальцы, по которым тек мед. Не удержалась.
– А где ты видела призраков, умеющих по канату ходить, шпаги глотать да огненными булавами жонглировать? Такому после жизни поздно учиться.
– Но как они могли все до единого сделаться приведениями? Их что, всех сразу убили?
– Не убили, а убило. Оползень. У нас здесь, за холмами. И отправились бы они всем миром туда, куда назначено за грехи, но…
– Их что–то еще, кроме общей смерти, связывало, – догадалась я, отодвигая от себя тарелку с блинами. Есть почему–то расхотелось.
– Убийство, – кивнула с важным видом повариха. – Точно не скажу, они еще до моего рождения погибли, но как рассказывал Ви, был у них один на всех общий грех, имя которому гнев. Он и толкнул их на плохую дорожку. Говорят, директор того цирка погряз во всех мыслимых и не мыслимых преступлениях. Обуяли его и гордыня, и зависть, и алчность, и похоть. Каждому из цирковых от него досталось. Край переполнился, когда мерзавец в пьяном угаре чуть ли не до смерти замучил гимнастку, всеобщую любимицу.
– Ту самую девчушку в блестящем трико? – я не могла поверить, что такая жизнерадостная девушка когда–то подверглась жестоким истязаниям.
– Что–то ты побледнела, – забеспокоилась повариха. – На, глотни травяного отвара.
Я послушно пригубила бокал.
Перед глазами стояла нагая Надежда, пытающаяся хоть как–то прикрыться руками. Такая же жертва насильника.
9. Глава 9
Циркачи, и без того внушавшие мне опасение, представлялись теперь суровыми палачами, которые осудили и сами же привели приговор в исполнение.
– А дальше, что было дальше? – спросила я, возвращая пустой бокал поварихе.
– Дальше? – Мария допила свою порцию отвара. Рот вытерла по–простецки – рукавом. – Девочка приползла на свою лежанку чуть живая. Это было последней каплей, переполнившей чашу терпения. Цирковые сговорились между собой и вызвали подлеца на разговор. Кто первый воткнул в него нож, так и не выяснили. Но чтобы не было не замаранных кровью, каждому цирковому вложили в руки орудие смерти.