Подпольные девочки Кабула. История афганок, которые живут в мужском обличье - стр. 46

– Мать Мехран – член парламента. Она хорошая женщина. Мы делаем то, что до́лжно.

– «Мы» – женщины – или «мы» – афганки?

– И то, и другое.

Что касается академических навыков, Мехран, по словам ее учительницы, «умна, но несколько ленива». Она с готовностью улыбается – и с такой же готовностью напускает на себя разгневанный, раздраженный вид, если ее не понимают сразу или не соглашаются с ней. Через несколько лет после того, как Мануш осталась позади, личность Мехран стала ярче. На переменах она живо участвует в мальчишеских футбольных матчах и прочих уличных играх, всегда оказываясь в самой гуще действия.

И в то время как другие ученики стараются держаться друзей одного с ними возраста, Мехран энергично пытается привлечь внимание мальчиков постарше, часто пытаясь произвести на них впечатление и зацепить несносным поведением. Она вопит, трогает, толкает стоящих рядом с ней. По большей части эти попытки игнорируют, но временами приходится разнимать ее стычки со старшими мальчишками. По словам учителей, Мехран прекрасно осознает, что она – девочка. Но вновь прибывшим всегда представляется как мальчик. Поскольку Мехран несколько лет пробыла девочкой до того, как ее превратили в мальчика, вряд ли у нее есть поводы для путаницы.

Зигмунд Фрейд утверждал, что дети не осознают генитальных различий вплоть до 4–5-летнего возраста. Зато понимание половой идентичности у детей начинается гораздо раньше – это доказали в 1980-е годы Элеонора Галенсон{58} и Герман Ройфе: ребенок может осознавать свой врожденный пол уже в возрасте 15 месяцев.

Однако в Афганистане существует особая заинтересованность в том, чтобы держать детей в неведении или по крайней мере подпускать тумана в вопросе генитальных различий. Анатомические детали многие родители не объясняют детям намеренно, чтобы сохранить своих отпрысков – и в особенности маленьких девочек – «в чистоте» как можно дольше, пока они не вступят в брак.

Это похоже на одну историю, которую мне однажды рассказала моя мать. Она росла в 1950-е годы, в более консервативной тогда Швеции, и лет в десять как-то раз объявила своей матери, что, когда вырастет, намерена стать мужчиной. У нее была только одна сестра и имелось очень смутное представление о различиях между мужчинами и женщинами, поскольку она никогда не видела ни своего отца, ни других мужчин без одежды. Бабушка посмеялась в ответ на демарш дочери и назвала ее дурочкой, но не дала никаких объяснений, почему этот план невозможно привести в исполнение.

В школе Мехран детям тоже не положено видеть представителей противоположного пола обнаженными; это категорически запрещено. Директор сказала мне, что она уверена: на данном этапе для большинства учащихся различие между мальчиками и девочками представляется чисто внешним: брюки или юбка.

Да – и еще знание о том, что те, кто носит брюки, всегда и во всем бывают первыми.

7 февраля 1999 г. Азита поняла, что обманула общие ожидания, но была слишком истощена, чтобы разговаривать или вообще хоть как-то реагировать. Она только что родила – дважды подряд. Роды проходили в маленьком, заледеневшем домике свекрови, где единственным утеплением служило сено, вмазанное в глинобитные стены. Первая из близнецов родилась спустя почти три дня и три ночи схваток, на месяц раньше срока. Девочка весила всего около 1200 г, и дыхание ее было поверхностным. Спустя десять минут ее личико посинело, и когда появилась на свет ее сестра, первая малышка почти не подавала признаков жизни. Вторая девочка тоже была без сознания.