Подпольные девочки Кабула. История афганок, которые живут в мужском обличье - стр. 29

В Афганистане не признают права детей. Если родители хотят, чтобы девочка выглядела как мальчик, то право родителей – воплотить свой замысел в жизнь, полагает доктор Фарейба. Это временное экспериментальное состояние впоследствии само себя исправит. Дети, как и говорила Кэрол ле Дюк, становятся на предопределенный жизненный путь. Для девочек это означает замужество и рождение собственных детей. Для мальчиков – содержание собственной семьи.

Доктор Фарейба и представить себе не может, чтобы где-то существовали какие-либо документы о том, что она называет частными обстоятельствами каждой семьи. Не горит она и желанием рекомендовать мне кого-либо, кто, возможно, больше об этом знает. Создание такого сына было бы решением его родителей, и их выбор следует уважать. Да и в любом случае какое это имеет значение? Эти девочки – тайна, и в тайне весь смысл. Для всех посторонних они – просто бача.

Азита

Это временно, говорили ей.

Азиту как старшую сестру незамедлительно приставили к работе, когда в 1995 г. она приехала в дом бабки и деда в Бадгисе. Чтобы заняться стиркой, следовало вначале развести огонь в дровяной печи и поддерживать его. Затем надо было натаскать свежей воды, за которой ходили к дальнему источнику с двумя тяжелыми ведрами. Самодельный щелок добывали путем погружения золы в соленую воду. Этот щелок смывал грязь с тканей – и кожу с рук.

Ученица элитной кабульской школы оказалась в местности, которая и по сей день остается одной из самых отсталых и неразвитых афганских провинций{40}. Расположенная рядом с Ираном и граничащая с Туркменистаном, провинция Бадгис получила свое название от сильных ветров, приходящих с гор и проносящихся по ее пустыням и редким фисташковым рощам. Большинство здешних жителей – крестьяне. Лишь немногие умеют читать и писать.

За отсутствием действующих школ, в которых можно было бы учиться, делать здесь особенно нечего, и родители Азиты твердили, что, когда война окончится, они вернутся в столицу и возобновят нормальную жизнь. Азита станет врачом и будет ездить за границу. Все согласно плану.

Однако перспективы 18-летней девушки постепенно становились все мрачнее. В Бадгисе доминируют таджикские племена, есть и пуштунское меньшинство{41}, и Талибан постепенно сжимал кольцо, яростно сражаясь за обретение полного контроля над провинцией. В доме, где Азита проводила большую часть времени, приходилось держать затененными окна, чтобы никакой прохожий не увидел ее тень. Выходя из дома (всегда в сопровождении мужчины), она видела внешний мир сквозь густую сетку бурки, из-за которой при быстрых поворотах головы терялась ориентация и затруднялось дыхание. Ей пришлось неделю привыкать к бурке дома, прежде чем она овладела искусством туго натягивать на лицо ткань, чтобы хоть как-то ориентироваться в том небольшом пространстве, которое открывалось ей во время ходьбы. Она научилась двигаться медленнее, чтобы не подворачивать ноги.

Даже в мирное время местные правители Бадгиса придерживались не особенно либерального взгляда на женщин – что уж говорить о последовавших за ними военных вождях и тем паче о Талибане, в конечном счете подмявшем под себя бо́льшую часть Афганистана и питавшем особую ненависть к этой половине населения.