Подонок - стр. 34
– Думаешь, даст?
– Даст! – уверенно сказал Демон и отшвырнул окурок, а потом повернулся к Нирване. – Еще как даст!
9. Глава 9
Да, да, да
Хватит мне врать
Я был как Хатико, тебе лишь бы слинять
Ну, а теперь дверь закрыта
Давай, ищи выход
Я не хочу тебя понимать
Друзья говорили, типа, к этому шло
А я в ответ: Да пошло оно всё!…
(с) Поболело и прошло
HENSY
Она жила в зачуханном, старом районе на отшибе города. Какими путями добиралась до работы - известно только ей и бабкам, которые в шесть утра прыгают в маршрутку и полдня путешествуют по городу. Универ находился в другом конце. Злорадное ощущение триумфа, что живет паршиво и денег нет. Значит, Сева - недостойное чмо.
Накинул капюшон на голову, руки в карманы, потому что холодно, в ушах какой-то модный рэп. И раздражает, и нравится. Хочется выдернуть и врубить другое. Но слова прибивают, заставляют слушать и даже жать на перемотку.
«Не хочу больше думать о тебе…не хочу даже вспоминать твои глаза… Не хочу, но эти мысли в голове… Ты и я…Забудь ее…забудь».*1
Она не видит, как он следом идет, переходит на соседнюю улицу. Она торопится. К кому, бл*дь? К Севе? Интересно, она с ним приехала? От одной мысли об этом ушлепке рядом с ней пробрало до костей холодом. Возникло желание переломать ему все ребра.
У нее легкая походка, и она по-детски перепрыгивает через лужи, поправляет волосы, которые от ветра лезут в лицо. Он помнит, какие они мягкие и как пахнут. Провел взглядом до дома, выдыхая дым от сигареты сквозь зубы. Посмотрел вверх на окна. На пятом живет. Дом вот-вот развалится в труху. На лавке личное СМИ района с семечками и парочкой трясущихся шавок. Можно будет потом навести справки. Но он не приблизился, остался стоять за кустами. С сигаретой в зубах.
Хотел было уже уйти, как вдруг увидел – вышла из подъезда за руку с ребенком. Сигарета выпала изо рта, и руки сжались в кулаки. Со скрипом с болью.
Родила, значит. От козла-предателя. У девочки лет пяти волосы длинные, вьющиеся, темные, на ней красное пальто, красные резиновые сапоги. Михайлина наклонилась к ней, надела шапку, поцеловала ребенка. Интересно, ищет там черты своего любовника? Почему-то, когда увидел чужого ребенка, возникло это оглушительное чувство, адская ревность и лютая тоска. Потому что отчетливо понимает – он ее трахал. Кончал в нее. Его проклятое семя проросло. Она носила в себе и рожала. Ее предательство обрело физическую оболочку и получило имя. Стало бесконечным.
Снова следом. Как больной на голову маньяк. Идет и чувствует, как солью на сердце с каждым шагом. Любая мысль о ней и ком-то другом поддевает кожу лезвием. Взгляд невольно останавливается на ребенке. Девочка прыгает по лужам, вода брызгает в разные стороны. Младший брат примерно такого же возраста. Но там куча нянек, мамок. Не подойти. Да ему и не дают подойти.
«Он будет плохо влиять на нашего Славика. Пусть держится от него подальше.
Славик совсем маленький, им не о чем говорить и не во что играть. От твоего среднего сына сигаретами воняет. За Славиком мама моя присмотрит»
Голос Ирины тут же мерзко зазвенел в голове, и Демьян дернул ею от раздражения. Настолько держат его вдалеке от своего сына, как будто он прокаженный. И к черту. Ему это тоже на хрен не нужно.
Михайлина остановилась, начала что-то искать в карманах. Видимо, сотовый. Девочка в красном пальто прыгает по тротуару. Размахивает шариком. До Демьяна доносится голос ее матери, лишь обрывочные фразы. Улыбается. Наверное, со своим говорит. Тварь. Какого хрена она приехала? Так хорошо без нее было. Он даже не вспоминал о ней… Почти. Не выдержал, подошел, дернул за локоть.